– Не уверен, что готов позволить себе такую роскошь. – Молодой наклонился, поднял обруч и, не отряхивая от пыли, надел на голову. Седая нить паутины запуталась в чуть волнистых волосах. – Я бы предпочел сделать нечто совершенно противоположное.
– Что?
– Посмотреть на них.
– За ними и так хорошо присматривают, в том числе и на этой каменной глыбе, что по недоразумению продолжает портить небо.
– Они хоть сами-то помнят, кто и для чего поднял этот кусок навоза в воздух?
– Не думаю.
– Мне уже почти жаль их. – Молодой человек усмехнулся, губы изогнулись, но лицо осталось неподвижным, а в глазах отражался лишь холод мрамора. – Распорядись, чтобы этих «наследников» доставили сюда.
– Я против.
– Почему? Ты сам сказал, что это просто дети, а детей можно попытаться перевоспитать. – Молодой пожал плечами, шагнул к трону и уселся на каменное сиденье. – Как говорят люди, врагов надо держать ближе, чем друзей.
– Но… – попытался возразить седовласый, поднимаясь следом.
– Никаких «но», это приказ, тем более что они дали нам такой прекрасный повод. – Молодой мечтательно улыбнулся и, задрав голову к каменной пасти змеи, вполголоса добавил: – Хотел бы я увидеть тебя снова, старый враг. Или того, в ком проснулась твоя сила, того, кто сможет противостоять мне. Хотя бы увидеть…
Запись двенадцатая
Об итогах полугодия
Чужой взгляд я почувствовала, еще подходя к воздушной пристани, несколько раз обернулась, но понять, кому вдруг понадобилась, так и не смогла. Вон тому мужчине, который держал в руках что-то, завернутое в мятую бумагу? Или сгорбленной старушке с корзиной мороженых яблок? А может…
– Вы кого-то ищете, леди Ивидель? – спросил Мэрдок.
– Нет, – ответила я, отворачиваясь от сокурсника и задирая голову к далекому, едва различимому из-за метели Академикуму.
– Считаю, нам повезло, что Остров проходил мимо Корэ, не придется два дня трястись в поезде.
– Поблагодарите Дев. – Я передернула плечами, и сокурсник замолчал.
Сквозь снежную пелену к нам спускалась миниатюрная гондола Магиуса. Я вцепилась в поручень, наблюдая, как ветер швыряет маленькую лодочку из стороны в сторону, несмотря на все усилия рулевого. Лучше бы поезд, лучше бы два дня там, и лучше бы я была одна…
– Вы злитесь из-за помолвки? – спросил сокурсник.
Я не ответила. Продолжала наблюдать, как швартуется дирижабль, как ветер уносит в небо крики матросов.
В злости не было ни малейшего смысла, поэтому я не злилась. Отец оставил помолвку в силе.
– Прошу прощения, но у меня не было выхода, – чопорно проговорил сокурсник, прикасаясь пальцами к шляпе и кивком приветствуя даму в меховом манто.
Так вот что не давало ему покоя! Старая Грэ назвала его хорошим и наивным. Эпитеты, которыми я вряд ли могла наградить Хоторна до этой поездки.
– И вы решили найти выход за мой счет, – не удержалась я от колкости и тут же пожалела об этом.
Дело было не в нем.
Я вспомнила последний разговор с отцом. По иронии судьбы он состоялся в первом доме Астеров. Завалы продолжали разбирать, брат, к вящему неудовольствию матушки, уже пару раз вставал с кровати и, к ее несказанной радости, явно не собирался умирать.
Илистая Нора стара, как сама Аэра. Она скрипит и разговаривает разными голосами, надо только уметь слушать. Ее темные панели смотрят глазами-сучками, провожая каждый шаг, каждое движение. И к этому вниманию надо привыкнуть, с этим надо научиться жить. Или сбежать отсюда.
Вечер перед отъездом мы провели в отцовском кабинете, слушая, как за окном воет ветер, как иногда срываются на лай собаки, как где-то в горах кричат птицы, а деревья скрипят, словно ожидают чего-то…
На зеленых шелковых обоях вились вычурные лианы, они поднимались к самому потолку и где-то там, в вышине, расцветали пышными алыми цветами. За массивным столом, заваленным бумагами, сидел усталый отец и потирал переносицу. Маменька в кресле. Руки с тонкими пальцами то и дело касались ткани платья, иногда взлетали к лицу и поправляли локоны, иногда теребили обручальный браслет на запястье. Наверное, именно это беспокоило больше всего. Я все не решалась начать разговор, все разглядывала и разглядывала стены знакомого кабинета, полки с книгами, пузатый, словно бочонок, сейф, картины, не портреты, как в большинстве кабинетов, а пейзажи – поле Мертвецов, раздваивающаяся Иллия, Чирийский хребет, Последний перевал, какая-то пещера…
Черная доска на треноге. Именно на ней я делала первые рисунки цветными мелками, что лежали на поддоне, именно здесь наш сосед-астроном рисовал карту звездного неба и рассказывал о трех лунах Эры. Сейчас на черной поверхности отцовской рукой были выписаны ровные столбики цифр. Когда внимания графа Астера требовали восточные шахты, он предпочитал кабинет в Илистой Норе большому рабочему залу Кленового Сада.
Над головой отца висел выжженный на старом деревянном панно девиз рода.
«Я умею предавать», – слова первого Змея.
Поговаривают, что они выбиты на каждом камне фундамента Илистой Норы. Я как-то спросила отца, почему он не снимет эту деревяшку и не забудет девиз, ведь здесь нечем гордиться, скорее уж наоборот. А он ответил, что иногда предательство – это все, что нам остается.
– Ивидель, – позвал отец, и я поняла, что он делает это не в первый раз, – мы ждем.
– И очень хотим спать, – добавила матушка.
– Когда вы пропали в шахте, – я посмотрела на пустое кресло, что обычно занимал Илберт, – мистер Роук, опекун Мэрдока, сказал одну вещь, которую, я никак не могу забыть.
– Что он тебе наговорил? – Отец сложил руки на столешнице, пламя в лампе чуть заметно танцевало, касаясь стенок из магического стекла.
– Он ходил по этому дому и говорил, что очень неплохо включить его в приданое, а когда я…
– Вспылила? – спросила матушка.
– Отказала, – поправила я, – сказал, что, возможно, с моим братом будет проще договориться. И пояснил, что имеет в виду вовсе не Илберта.
Отец шумно выдохнул, а я старалась смотреть куда угодно, только не на матушку.
– И это все, что он тебе сказал? – уточнил отец, поднимаясь.
– Больше ничего не успел, я пообещала спустить на него собак.
Граф Астер подошел к жене, взял ее за руку. Мне показалось, что матушка раздумывает, не вырвать ли ее. Прикоснулся губами к тыльной стороне ладони и произнес:
– У меня нет и не будет иных детей, кроме тех, что подарили мне вы.
Не знаю, как она, а я ему сразу поверила. Потому что очень хотела.
Граф Астер выпрямился, вернулся к столу и, взяв ключ, отпер один из ящиков конторки.
– Чуть больше месяца назад я получил от мистера Грэна Роука письмо…
– Прошу. – Мэрдок протянул мне руку и помог взойти на покачивающуюся от ветра палубу.
– Благодарю.
Наш разговор напоминал беседу двух незнакомцев, что волею судьбы оказались рядом и через несколько минут разойдутся вновь, но на этот раз навсегда. Короткие, ни к чему не обязывающие фразы.
– Отдать швартовы! – скомандовал офицер.
Пол под ногами качнулся, и я едва не вскрикнула. Мэрдок вопросительно поднял брови, а я торопливо спросила первое, что пришло в голову:
– Как ваш опекун? Добрался… – я проглотила слово «живым», – до Эрнесталя?
Да, это было невежливо, но… как же я ненавидела летать, особенно вот на таких юрких суденышках!
– Благодарю, –
