— Что, совсем плохо? — не выдержал Перри, глядя, как мистер Н морщится, просматривая очередную написанную им страницу. Тот вздохнул так, словно ему пришлось глотнуть фосгена.
— Отвратительно! Вы уже пять раз покойник, мистер П! В мои дни молодежь училась быстрее. Или гибла, что, увы, случалось чаще. Я тоже хорош, не смог вас прикрыть ни в Италии, ни…
Пробежал глазами следующий лист, отложил в сторону, оперся кулаками о стол.
— Хорошо хоть в Швейцарии удалось. Как там мой крестник? Не подвел?
— Крестник?! — от удивления Уолтер даже привстал. — Погодите, погодите! Лекс? Господин Вансуммерен?
Военный пенсионер кивнул не без гордости. Отвернулся, поглядел в окно.
— В январе 1915 года ко мне в кабинет вошел мальчишка-бельгиец. Ему чудом удалось бежать из оккупированного немцами Льежа. Попросился в разведчики, в диверсанты. Я дал ему швабру с тряпкой и велел мыть пол в коридоре. Он занимался этим полгода, потом стал мыть полы в аналитическом отделе. В начале 1918-го его забросили в Брюссель, на помощь «Белой даме».
Уолтеру невольно вспомнилось: «Первый раз меня избили немцы — прикладами в 1914-м».
— Он, говорят, железнодорожные станции взрывал?
— Говорят, — мистер Н неопределенно пожал плечами. Повернулся, окинул гостя внимательным взглядом:
— Побрились? Очень хорошо. Костюм, свежая рубашка, галстук — обязательно. И причешитесь. Через пять минут жду вас у крыльца.
— Есть, сэр! — ответствовал бывший сержант, уже стоя возле раскрытого чемодана. Пять минут, время пошло…
Рядом с флигелем, где поселился Перри, располагался еще один, нежилой. Окна намертво закрыты, на крыльце, загораживая вход, — большой старый сундук. Но сегодня все изменилось — окна настежь, сундука-сторожа и след простыл. Молодой человек вспомнил о втором авто, что приехало на рассвете.
— Поднимаетесь, стучите в дверь, — шепотом наставлял его бдительный мистер Н. — Входите только после приглашения.
Молодой человек не без опаски покосился на залитое летним солнцем крыльцо.
— А какой пароль?
Военный пенсионер пожевал губами.
— Можете сказать: «Гуси летят в Лапландию». Наша шутка образца 1918 года. Идите, юноша! Что с паролем, что без него… Присылают бойскаутов, мучайся с ними. Вперед!
Уолтер взбежал на крыльцо, постучал, дождался ответа. Вошел, улыбнулся.
— Гуси летят в Лапландию, мисс Виктория! Спасибо вам за книгу, за «Квентина Дорварда». Только я ее так и не прочитал.
* * *Уолтер Квентин Перри понял, что не быть ему шпионом, после первых же вопросов. Не слишком и хотелось, но все-таки обидно. В детективном агентстве им нахвалиться не могли: молод, но глаз острый, память почти как фотопленка, да и соображалка на месте. А еще бегает быстро, драться мастак, коллег-сыщиков никогда не подводит. Но, как выяснилось, шпионить за блудливыми мужьями — одно, а просто шпионить…
Попросил разрешения отвечать стоя, как в армии. Плечи развернуты, руки по швам. Неудобно, зато мысли быстрее вертятся.
— Перерыв, мистер Перри, — наконец смилостивилась секретарь. — Кофе вреден для здоровья, пьем чай.
Мисс Виктория ничуть не изменилась. То же темное платье с застежкой под горло, ни косметики, ни украшений, хриплый голос, взгляд-огнемет. На стене — знакомое фото в рамочке: будущий секретарь Фонда в военной форме и бомбардировщик Airco, он же De Havilland D.H.4.
— Пить чай с сахаром — дурной тон! — сурово молвила мисс Виктория, и молодой человек отдернул руку от фарфоровой сахарницы. Отхлебнул голимого, отодвинул чашку.
— Мне, как я понял, вопросы задавать не положено?
Секретарь неспешно, с пониманием дела, испила из своей чашки, помедлила немного.
— Не положено. И не советовала бы. Вы в сложном положении, мистер Перри. Огромный перерасход средств при не слишком впечатляющих результатах.
Телеграмма с магическим «Деньги тратьте» лежала в кармане пиджака, но молодой человек предпочел промолчать. Хвастаться нечем. Вот если бы он, к примеру, завербовал Антонио Строцци, полковника и чемпиона!
— Претензии к вам, мистер Перри, Фонд не будет предъявлять исключительно с учетом сложившихся непростых обстоятельств. Но посылать деньги на лечение агента иностранной разведки — это все-таки перебор.
Руки сжались в кулаки, и молодой человек поспешил спрятать их под стол. Вдруг не заметит?
— Не надо нервничать! — взгляд-огнемет не знал преград. — Вы вели себя очень неумно, мистер Перри. Если бы сейчас шла война — настоящая война! — вы бы попали под трибунал.
Уолтер встал, одернул пиджак.
— А мне все равно. Отдавайте под трибунал, мисс Виктория! Закончу отчет — и поеду не в Гавр, а в Италию, на несколько дней. Анна…
Вздохнул, пытаясь справиться с болью.
— …Анна Фогель не в самом лучшем… состоянии. Но я должен ее увидеть! Если будет возможность, отправлю в США. Денег у меня хватит, не хватит — займу. А уволите из Фонда, в порт грузчиком пойду, как мой дед.
Взгляд-огнемет погас. Мисс Виктория пододвинула чашку поближе.
— Во-первых, прошу присесть. Во-вторых, мистер Перри, соображения по будущей операции подаются не в устной, а в письменной форме.
Подождала, пока молодой человек сядет, отхлебнула чаю.
— Поезжайте! Фонд берет расходы на себя. Госпожа Фогель, насколько я знаю, участница восстания 1927 года? Это хорошо, оформим ей вид на жительство как политической беженке. Действуйте, мистер Перри!
Уолтер собственным ушам не поверил.
— Простите?
Мисс Виктория взглянула равнодушно.
— В моем прощении вы, кажется, не нуждаетесь. Хотите делать глупости, Квентин Дорвард? Делайте, руководство не против. А все остальное совершенно вас не касается… Допивайте чай, нам многое еще надо обсудить.
Уолтер Квентин подвинул чашку поближе, взялся… Отодвинул прочь.
— Все-таки, мисс Виктория, спрошу. Ответите, не ответите, дело ваше. Проехал я по Европе, нашумел, книжками этими дурацкими всех перепугал. А что в итоге? Мировая война? Планета Аргентина врезается в Землю? Кто же мы все после этого? Кто?! Нас же всех расстрелять надо!
Не кричал, говорил негромко, последние слова еле из себя выдавил, на шепот перейдя. Секретарь конечно же услыхав, кивнула согласно:
— Трибунал
