Андрей поморщился. Более понятные термины… Мы говорим о техническом исполнении, возможно, самого серьезного решения в истории Новой России, а он требует, чтобы я объяснял все на пальцах. Ну нельзя, нельзя выбросить из текста такие слова, как «бинарное кодирование» или «нейронная сеть». Мы же не в бирюльки играем, а пытаемся создать полновесную цифровую монархию! Как если бы те, кто рассуждал об искусственных интеллектах, управляющих инфраструктурой и транспортом, позволяли бы себе выбрасывать основополагающие термины. Или же те, кто отвечает за медицинские комплексы, объясняли бы их работу в стиле: «это вставляем сюда, это вот сюда, здесь нажимаем на кнопку…»
– …и я повторяю, мы должны четко осознавать то, о чем мы говорим. Теперь это уже не идея создания правительства на базе искусственных интеллектов, как советников. Это полноценная передача власти в руки машинного разума.
Полный мужчина в костюме замолчал и наклонился, чтобы налить себе воды. Андрей машинально кивнул.
Искусственные интеллекты, как советники правительства. Эта идея витала в головах у руководства страны почти с самого начала активного применения ИскИнов во всех сферах жизни. Автоматизированные медицинские комплексы проводили операции точнее, чем человеческая рука. Основанные на программных алгоритмах административные центры были способны обрабатывать запросы населения без бюрократической волокиты. На плечи машинных разумов легли вопросы логистики и перемещения грузов по всей стране, обслуживание транспортных узлов и инфраструктурных объектов. Единственной сферой, в которой до сих пор не были задействованы ИскИны, оставалась политика. И если идея передать законодательную или судебную власть в руки машин особой поддержки у населения не находила, то предложение использовать искусственные интеллекты в качестве советников при принятии того или иного решения оказалось воспринятым на «ура».
По факту, ИскИны должны были заменить собой комитеты и рабочие группы при правительстве, так как их скорость обработки информации и построения прогнозов и моделей была очевидно гораздо выше. Однако этому проекту не суждено было сбыться.
– Нет, здесь вы в корне не правы. Мы говорим не просто о передаче власти, нет. – Пожилой человек с совершенно седыми волосами поднял указательный палец, словно объясняя студентам на лекции самые простые вещи.
Андрей попытался вспомнить его имя и не смог. Вроде бы какой-то политолог либеральных взглядов.
– Мы говорим о смене государственного строя. Народ проголосовал на референдуме, это факт, но мы все еще должны понимать, что даже у нашего цифрового монарха будет система ограничений в виде конституции…
В конце сороковых годов двадцать первого века произошло то, что достаточно долго предсказывали социологи и политологи. Пресытившийся «свободами и демократиями» республиканской формы правления и окончательно разочарованный в коммунистических посулах всеобщего блага народ решил попытать счастья на старом поле, которое в новом, технологически развитом мире начинало выглядеть все более и более заманчиво. На волне множества документальных фильмов, выступлений историков и политологов идея монархии попросту захлестнула общество. Причем в первую очередь людям импонировало то, что во главе государства будет стоять специально обученный человек, весь смысл существования которого заключается в управлении страной и который всю жизнь готовился к этому, а не просто избранный на шесть лет политик. Верующие слои населения также указывали на то, что в подобной ситуации власть будет легитимизирована еще и Богом, но псевдо-материалистическому большинству современников Андрея это было не особо интересно. А вот теория того, что вместо толпы чиновников, которые все равно ничего не делали без команды из центра, за все процессы в стране будет отвечать один, разбирающийся во всем человек, засела в головах людей крепко. Неудивительно, что с годами требования о проведении референдума по вопросу восстановления монархии в стране стали звучать так громко, что игнорировать их правящая верхушка уже не могла.
– И самое главное, это то, что подобная система ограничений должна работать, – продолжал все тот же политолог. – Мы ведь не абсолютизм здесь все-таки создаем. И не «Кондиции» Анны Иоанновны. У нас все еще будет и премьер-министр, и правительство. Человеческое правительство, прошу заметить.
У государства, активно готовившего в тот момент систему «кибернетического подспорья», оставалось лишь два пути: использовать свое легитимное право на насилие и начать подавлять в народе желание перемен, рискуя получить в ответ подъем революционных настроений или последовать старому доброму принципу «не можешь победить – возглавь». Нетрудно догадаться, какой из вариантов выбрало руководство страны и, неожиданно для всех, начало активно поддерживать проект, предложив идею передачи подобных полномочий искусственному интеллекту. Мощнейшая пиар-кампания в СМИ шла под лозунгами о том: «Кому вы готовы доверится больше? Чиновнику – такому же человеку, как и вы, или же искусственному интеллекту. Точно такому же, как тот, который уже обслуживает ваши дома, бережет вас каждый день и строит будущее в масштабах всей страны». Расчет был удачным. ИскИны, безотказно работавшие на благо общества, к тому моменту уже успели завоевать колоссальный кредит доверия у населения, а потому на референдуме по изменению конституционного строя на вопрос «Хотите ли вы, чтобы руководство страной было передано в руки искусственного интеллекта?» большинство ответило «да». И лишь немногие задавались вопросом, почему правительство так легко отпускало бразды правления, готовое передать власть машине.
Высказывание седого политолога вновь расшевелило заседание, и собравшиеся в очередной раз принялись спорить о том, какой вариант монархии будет лучше: абсолютная или ограниченная. Андрей поморщился, комната стала напоминать потревоженный улей. Так же, видимо, решил и человек, сидящий во главе.
Он постучал пальцами по столу, и у всех разом отключились микрофоны.
– Господа, все, что вы сейчас говорите, это переливание из пустого в порожнее, – негромко произнес Алексей Ольхов, – наша цель: выбрать наиболее подходящий вариант из имеющихся у нас слепков личности и предоставить его правительству для дальнейшего использования. Все остальное нас не касается и только тормозит процесс. Поэтому, пожалуйста, давайте займемся делом. А обсуждать, что, почему и как, это оставьте для нерабочего времени. Хорошо?
Все замолчали, словно дети, которых отчитал строгий родитель. Лысеющий, с вечно недовольным выражением лица, Ольхов был представителем президента, а также ученым-кибернетиком и потому, пожалуй, единственным, кто, по мнению Андрея, реально понимал цель их собраний. Другие комиссии в это время занимались переработкой законов, новым проектом конституции, реформой правительства и прочими юридическими и политическим вопросами, связанными
