– Может, нам, носильщикам, лучше оставаться холостыми? И не было бы всей этой тоски от старта до посадки…
Никс хмурит брови и тычет в его сторону палочкой.
– Думаешь, возвращаться из одиночного рейса, зная, что тебя никто не ждет, легче?
– Есть в жизни и другие радости, – замечает он.
– Неудивительно, что от такого козла бесчувственного жена ушла.
Маршалл потирает виски и меняет тему разговора. При всех своих недостатках он прекрасно чувствует, куда лучше не соваться.
– А вот с «Касэй» ты раньше не сталкивалась, верно?
– Да, верно.
– Ничего, уж ты-то справишься – да и не раз уже справлялась – с игрушками похуже касэевских.
– Я слышала, отзывы неплохи, – говорит Никс, но голова ее занята совсем другим, и сейчас она от души надеется, что Маршаллу вскоре надоест болтовня, и она сможет вернуться к себе, закинуться парочкой розовых и уснуть часов на шесть-семь.
– На северном конце бульвара Каттаринетта – в Красном Квадрате – есть бордель. Пожалуй, что лучший на всем этом камешке. Я чисто случайно знаком с владелицей.
Нет, Никс вовсе не ангел и вовсе не выше того, чтобы искать утешения у шлюх в разлуке с Шайло. Ведь месяцы копятся, копятся… Месяцы в рейсах, в бесконечном ожидании на орбите Фобоса, недели среди красной пыли и изнуренных тяжким трудом колонистов…
– Зовут ее Падди, – продолжает Маршалл. – Просто скажи ей, что ты старинная подруга Маршалла Мейсона Чаудри, и она позаботится, чтобы тебя обслужили как надо. И не эти полуголодные крестьянские девчонки. Товар будет высшего сорта.
– Очень любезно с твоей стороны. – Никс встает. – Непременно воспользуюсь.
– Пустяки, – небрежно отмахивается Маршалл. – И, слышь, еще раз повторю: груза не бойся. Что «терры», что алюминий, что фарма – все едино.
– Черт возьми, не впервой мне «терры» возить. Сколько раз повторять?
Однако про себя Никс думает: «Если “терры” ничем не отличаются от всего остального, откуда берется семипроцентная надбавка за риск?» Нет, она никогда не спросит об этом вслух, но как тут не задашь этот вопрос самой себе?
– Кстати. Твоя Ома – она…
– Увидимся, брат, – перебивает его Никс и быстро, пока он не успел сказать еще слово, а то и десяток, идет к выходу.
Порой она готова поспорить на любые деньги: одиночество здорово подтачивает душевное здоровье мужчин. Слишком уж часто случается с ними такое дерьмо.
Свет в коридоре, ведущем к жилому модулю, не так ярок, как в кафетерии. Что ж, и на том спасибо…
6Перемазанная в грязи, взмокшая от пота, искусанная и изжаленная насекомыми, едва дыша, Никс Северн, наконец, добралась до дна глубокой шахты, ведущей к центральному вычислительному блоку Омы. Ноздри и легкие жжет от сотен миллионов гаметофитов, рассеянных в воздухе, который пришлось вдыхать на трудном пути через заросшие танк-контейнеры, ноги подгибаются, руки обвисли, как плети, желудок скрутило узлом… Бзу[36] следовал за ней на всем этом мучительном пути, не отставая ни на шаг. Однако Никс поняла, что это бзу, только на полпути через второй контейнер. Разумные вирусы встречаются крайне редко, и вероятность создания бзу в результате отказа Омы (или наоборот) близка к нулю, пренебрежимо мала для любого транспортного судна. Однако результат налицо. «Галлюцинация» – вовсе не галлюцинация.
Час назад Никс наконец-то собралась с духом настолько, чтоб просканировать эту тварь, и обнаружила те самые явные признаки, ту самую последовательность байт, что характерна для стелс-вирусов.
– А вот еще на добрую четверть часа пути дальше в лесу, под тремя старыми дубами; там и стоит ее дом, кругом его еще изгородь из орешника, – заговорил бзу, когда сканирование завершилось. – Красная Шапочка! Ты только глянь! Посмотри-ка на эти славные цветочки, что растут кругом – оглянись! Ты, пожалуй, и птичек-то не слышишь, как они распевают? Идешь, словно в школу, никуда не оборачиваясь; а в лесу-то, поди-ка, как весело!
Да, Ома знает психологический профиль Никс, а значит, и бзу прекрасно знает, чем она дышит…
Никс снова поднимает лицевое забрало и откидывает капюшон – все это послужило защитой от небольшой утечки гелия у верхней кромки шахты – и пытается сосредоточиться, чтобы понять, что стряслось. Мертвая, темная Ома безмолвствует. Голоэкран отключен; придется положиться на память и ручное управление – тумблеры, клавиши, горизонтальные и вертикальные ползунки, поворотные ручки, наборные диски, рубильники… и все это – без помощи Омы. Да, ее обучали, тренировали и для таких случаев, но диагностика и устранение неполадок в системах искусственного интеллекта никогда не были ее сильной стороной.
Бзу присаживается рядом, следит крадеными глазами Шайло за каждым движением Никс.
– Кто там? – спрашивает он.
– Я больше не играю в эти игры, – бормочет Никс, склонившись над пультом и начиная процедуру жесткого перезапуска системы. – С меня хватит. Еще пятнадцать минут, и ты будешь стерт. Насколько я понимаю, это злонамеренный саботаж.
– Кто там и с чем пришел? – снова спросил бзу.
Никс дергает один из рубильников. Ничего.
– Толкни дверь посильнее, – советует бзу. – Она подперта ведерком с водой.
Выбор варианта загрузки! Вот дура – от усталости и страха путается в последовательности действий… Никс щелкает еще одним тумблером. Уж это должно оживить Ому, когда почти все остальное не помогает…
Система не отвечает. Похоже, начинают сбываться самые худшие опасения. Полномасштабный сбой? Авария из тех, для устранения которых требуются специалисты трех профессий, что означает сухой док, что, в свою очередь, означает, что она – в полной и окончательной заднице? Самой Никс не вернуть «Дрозда» на рельсы ни за что на свете. Такое отклонение от курса – гарантированная медленная смерть от удушья, переохлаждения или голода.
Не глядя на бзу, Никс продолжает разговор, а между тем достает из ремнабора ИДА – изолирующего дыхательного аппарата, который она (мало ли, что?) не решилась бросить, до сих пор висевшего за спиной мертвым грузом – тонкую отвертку.
Быть может, игра еще не окончена… Сделав глубокий вдох, она насаживает на рукоять биту диаметром 2,4 мм и смотрит на панель. Чтоб разговаривать с бзу, смотреть на него ни к чему.
– Ладно, – говорит она. – Допустим, ты – создание безобидное, снабженное алгоритмом отката.
– Надави на щеколду, – откликнулся бзу, – я слишком слаба и не могу вставать с постели.
– Хорошо, бабушка. Как я долго шла, чтоб навестить тебя.
Никс тут же представляет себе, как читает Майе вслух, сосредоточенное внимание в глазах дочери, Шайло, стоящую в дверях…
– Закрой получше дверь, мой ягненочек. Корзинку поставь на стол, а сама снимай платье да приляг рядом, отдохни чуток.
«Закрой дверь. Закрой дверь и отдохни чуток. Авария головки, частичная порча диска, режим защиты от сбоев как реакция на инородную сущность. Добровольная кома».
Кивнув, Никс
