О Господи! Какой страшный вопль!
Ночь, ее безмолвие, ее покой были рассечены пополам диким, яростным, пронзительным криком, огласившим Тернфилд-Холл из конца в конец.
Мое сердце оборвалось, замерло, протянутую руку парализовало. Крик замер и не повторился. Да и кто бы ни испустил этот душераздирающий вопль, вряд ли он мог скоро обрести силы, чтобы его повторить. Самый ширококрылый кондор в Андах не смог бы дважды подряд испустить столь оглушающий клекот сквозь облака, окутывающие его гнездо. Да, прежде чем повторить подобный звук, любое существо должно было бы отдышаться.
Раздался он на третьем этаже, так как донесся сверху. И вверху, да-да, в комнате прямо над моей, я теперь расслышала звуки борьбы — схватки не на жизнь, а на смерть, если судить по ним. Придушенный голос быстро трижды выкрикнул:
— На помощь! На помощь! На помощь! Неужели никто не придет? — звал он. Стук и шарканье продолжались, но сквозь доски и штукатурку я расслышала: — Рочестер! Рочестер! Бога ради, где ты?
Распахнулась дверь чьей-то спальни, кто-то побежал, а вернее, помчался по галерее. Вверху раздались еще шаги, что-то упало, и водворилась тишина.
Вся дрожа от ужаса, я накинула платье и вышла в галерею. Все спящие проснулись. Из спален доносились восклицания, полные страха вопросы. Двери открывались одна за другой, галерея заполнялась. Джентльмены и дамы — все покинули свои постели. Везде слышались возгласы: «Что это было?» «Кто ранен?» «Принесите свечу!» «Мы горим?» «Разбойники!» «Куда бежать?» Если бы не лунный свет, никто бы вообще ничего не видел. Они метались по галерее, собирались в кучки, кто-то рыдал, кто-то спотыкался, суматоха была неописуемая.
— Куда, черт побери, подевался Рочестер? — воскликнул полковник Дент. — Я заглянул к нему в спальню, его там нет!
— Я здесь! — послышался ответный крик. — Успокойтесь, успокойтесь все! Я сейчас приду.
Дверь в конце галереи распахнулась, из нее вышел мистер Рочестер со свечой. Он, несомненно, спустился с третьего этажа. К нему бросилась женская фигура, схватила его за руку — это была мисс Ингрэм.
— Что случилось? — воскликнула она. — Говорите же! Не скрывайте от нас ничего. Даже самое худшее!
— Только, пожалуйста, не повалите меня на пол и не задушите, — взмолился он: за него уже цеплялись обе мисс Эштон, а две знатные вдовицы в широчайших белых капотах поспешали к нему точно два фрегата под всеми парусами.
— Довольно! Довольно! — восклицал он. — Просто репетиция шекспировского «Много шума из ничего»! Сударыни, отриньтесь, не то я могу стать опасным!
И правда, вид у него был опасный, черные глаза метали искры. С усилием взяв себя в руки, он добавил:
— Горничной приснился кошмар, только и всего. Она очень нервна и легко приходит в возбуждение. Внушила себе, будто ей явился призрак, и не во сне, а наяву, и с ней приключился истерический припадок. А теперь, прошу вас, вернитесь к себе в спальни. Пока дом не успокоится, ее вряд ли удастся привести в чувство. Господа, сделайте одолжение — покажите дамам благой пример. Мисс Ингрэм, не сомневаюсь, вы не поддадитесь бессмысленному страху. Эми и Луиза, голубки мои, возвращайтесь в свои гнездышки. Сударыни, — он повернулся к вдовицам, — вы непременно простудитесь, если еще побудете на этом холодном сквозняке.
Вот так, то уговаривая, то настаивая, он сумел отправить их всех назад в их спальни. Я же вернулась в свою по собственному почину, столь же незаметно, как покинула ее.
Однако вовсе не для того, чтобы лечь в постель. Наоборот: я поторопилась одеться как следует. Вероятно, я одна слышала шум, раздавшийся после вопля, и пробивавшиеся сквозь него слова убедили меня, что не кошмар горничной навел ужас на весь дом — эту историю сочинил мистер Рочестер, успокаивая своих гостей. Поэтому я и оделась, чтобы быть готовой ко всему. Потом я долго сидела у окна, глядя на безмолвные деревья, на осеребренные луга, в ожидании… сама не знала чего. Я лишь не сомневалась, что у странного вопля, отчаянной борьбы и призывов на помощь должно быть продолжение.
Однако мало-помалу воцарилась полная тишина — ни звука, ни шороха: примерно через час Тернфилд-Холл вновь окутало безмолвие пустыни. Казалось, сон и ночь опять вступили в свои права. Тем временем луна спустилась к самому горизонту. Мне не хотелось зябнуть в темноте, и, решив прилечь не раздеваясь, я встала и бесшумно прошла по ковру к кровати. Когда я нагнулась снять туфли, кто-то тихо и осторожно постучал в мою дверь.
— Нужна моя помощь? — спросила я.
— Вы не спите? — спросил голос, который я ожидала услышать, то есть голос моего патрона.
— Да, сэр.
— И одеты?
— Да.
— Тогда выйдите, но только очень тихо.
Я послушалась. В галерее стоял мистер Рочестер, держа свечу.
— Вы мне нужны, — сказал он. — Идемте, но не торопитесь и не шумите.
На мне были легкие туфли, и по ковру я ступала бесшумно, как кошка. Он прошел в конец галереи, поднялся по лестнице и остановился в темном низком коридоре зловещего третьего этажа. Я остановилась рядом с ним.
— У вас есть губка? — спросил он шепотом.
— Да, сэр.
— А соли? Нюхательные?
— Да.
— Сходите принесите их.
Я вернулась, взяла губку с умывальника, достала из ящика флакончик с солями и возвратилась к мистеру Рочестеру. Он ждал меня с ключом в руке и, подойдя к одной из маленьких черных дверей, вложил ключ в скважину, но не повернул его, а снова задал мне вопрос:
— Вы не падаете в обморок при виде крови?
— Думаю, что нет. Но проверить это на опыте мне пока не довелось.
Отвечая ему, я ощутила трепет в душе. Но ничуть не похолодела, и мне не стало дурно.
— Дайте-ка мне вашу руку, — сказал он. — На случай обморока. Лучше не рисковать.
Я вложила свои пальцы в его руку.
— Теплые и не дрожат, — заметил он, повернул ключ и открыл дверь.
Я увидела комнату и вспомнила, что уже видела ее в тот день, когда миссис Фэрфакс показывала мне дом. Ее стены были завешены гобеленами, но на этот раз в одном месте гобелены были откинуты и обнаружилась прежде не видимая дверь. Она была открыта, и из нее падал свет. Оттуда донеслось что-то вроде рычания и лязганья зубов, будто схватились две собаки. Мистер Рочестер поставил свечу и вошел во внутреннюю комнату, сказав мне:
— Подождите минуту!
Его появление было встречено хохотом, очень громким и завершившимся гоблинским «ха-ха!» Грейс Пул. Так, значит, там была она! Мистер Рочестер, видимо, отдал какое-то безмолвное распоряжение — я уловила тихий голос, что-то ему ответивший. Он вернулся и закрыл за собой дверь.
— Сюда, Джейн, — сказал он, и я обошла большую кровать с задернутым пологом, занимавшую добрую половину комнаты. К изголовью было придвинуто
