Элерик забрался в постель и обнял обнаженную Кили. Тело ее было холодно, как лед; руки лихорадочно скользили по спине Элерика в поисках тепла.
Наконец Кили удалось забраться ему под тартан, и, ощутив тепло, она умиротворенно вздохнула и положила голову на плечо возлюбленного.
Вскоре озноб прекратился, и она, согревшись, расслабилась. Элерик дотянулся до одеяла и укрыл их, но не стал укутываться, чтобы Кили не было слишком жарко.
Он поцеловал Кили в горячий лоб.
— Спи, моя любимая. Я буду охранять твой сон, — прошептал он.
— Мой воин, — пробормотала она.
Элерик улыбнулся. Его дорогой ангел был рядом.
Глава 24
Кили проснулась с таким чувством, будто ее придавил огромный валун. Больно было даже дышать. Из-за свинцовой тяжести она не могла поднять голову, а при попытке вздохнуть в груди все хрипело и хлюпало.
Приоткрыв рот, она хотела облизнуть потрескавшиеся губы, но язык был таким сухим, будто его натерли песком.
Кили пошевелилась, но сразу поняла, что совершила ошибку.
Она всхлипнула; глаза наполнились слезами. Какая же она жалкая и беспомощная! Как такое могло с ней случиться? Ведь она не болела ни разу в жизни и очень гордилась своим отменным здоровьем.
— Кили, дорогая, не плачь.
Обычно спокойный, приятного тембра голос Элерика оглушил ее, словно лязг мечей.
Сквозь слезы, застилавшие глаза, она едва различала лицо любимого, который склонился над ней.
— Совсем расхворалась, — прохрипела она.
— Да, любимая, я знаю.
— Никогда раньше такого не было.
Он наклонился еще ниже и улыбнулся.
— Ты перемерзла в лесу.
— Попроси Мэдди принести мою мазь для растирания груди. Она снимает боль и облегчает дыхание.
Элерик пощупал ей лоб. Ощутив желанную прохладу, Кили с удовольствием приникла пылающей щекой к его ладони.
— Не волнуйся, все уже сделано. Сегодня утром Мэдди три раза заходила и кудахтала над тобой, словно курица над цыпленком. Зато Мейрин строго-настрого запретили здесь появляться. Бедная, она так расстроилась, что теперь жалуется каждому, кто оказывается в пределах досягаемости.
Кили попыталась улыбнуться, но получил ось лишь жалкое подобие улыбки.
— Хочу есть, — жалобно простонала больная.
— Герти сейчас принесет бульон.
Кили часто — заморгала, пытаясь разглядеть лицо Элерика, но его контуры по-прежнему расплывались. Лишь глаза она видела совершенно отчетливо. Прекрасные, чистые, светло-зеленые глаза.
Она вздохнула.
— Как же я люблю твои глаза!
Элерик усмехнулся, а Кили удивленно захлопала ресницами.
— Я сказала это вслух?
— Да, сказала, — ответил он, и в его голосе послышались озорные нотки.
— Наверное, это из-за жара? Вот почему у меня язык заплетается.
— Да, тебя еще лихорадит.
Кили нахмурилась.
— Но мне уже не холодно. Сильный жар всегда сопровождается ознобом. А мне сейчас жарко.
— Твоя кожа еще горит, взор затуманен. Но озноба больше нет — и это хороший знак, — однако болезнь пока не отступила.
— Мне так не нравится болеть!
Кили понимала, что ведет себя, как избалованный ребенок, но ей очень хотелось сочувствия и внимания. Всю свою жизнь она заботилась о больных и не думала, что когда-нибудь сама пополнит их ряды.
Улыбнувшись. Элерик заключил Кили в объятия.
— Почему ты так заботишься обо мне? Твое поведение может показаться непристойным.
— В таком случае мы оба далеко не ангелы, — пробормотал он.
Кили улыбнулась, но вдруг ее лицо омрачилось.
— Что люди о нас подумают? Что скажут?
— Если они дорожат своим благополучием, то будут молчать. Пусть думают, что хотят. Наши чувства все равно скрыть невозможно.
Кили нахмурилась. Элерик был совершенно прав, и она знала это. Но также она очень хорошо знала, что стоит дать пищу подозрениям, как за ними поползут слухи, которые приведут к обвинениям, а за этим неизбежно последует возмездие.
Элерик поцеловал Кили в макушку, а она, закрыв глаза, теснее прижалась к своему воину, наслаждаясь его близостью.
— Йен обязательно захочет узнать, что произошло в лесу. Ты в состоянии отвечать на его вопросы?
По правде говоря, Кили предпочла бы встретиться с разъяренной толпой, швыряющей в нее камни, чем снова пережить недавние события, тем более что в голове у нее шумело, а горло саднило. Но она прекрасно понимала, что лэрду необходимо знать подробности. Любая деталь могла оказаться полезной, ведь ему нужно защитить жену и ребенка. И не только их. Он нес ответственность за весь клан.
— Если у меня будет вода под рукой, чтобы смачивать горло, я справлюсь.
— Я скажу ему, чтобы он не мучил тебя слишком долго, — успокоил ее Элерик.
В этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась Мэдди, бесцеремонно оглядывая комнату. И, хотя пожилая служанка знала о чувствах Кили к Элерику. больная напряглась и попыталась забиться в угол кровати.
Но Элерик схватил ее, заключил в объятия и вместе с ней откинулся на подушки, спокойно ожидая, пока Мэдди подойдет к ним.
— Я принесла бульон и воду. Бульон облегчит боль в горле, моя красавица. А вода, надеюсь, немного собьет жар. Тебе сейчас нужно больше жидкости, это важно.
Элерик взял чашку с дымящимся бульоном и осторожно поднес к губам Кили.
— Пей маленькими глоточками. Он очень горячий.
Она отпила немного бульона, почувствовав искреннюю благодарность к Элерику, который крепко обнимал ее за талию. Кили была слаба, как маленький котенок, и, если бы не Элерик, она уже давно лишилась бы сил.
Элерик был бесконечно терпелив и ни разу не поторопил ее, пока она медленно пила бульон. Сначала было трудно глотать. Казалось, воспаленная гортань вся покрыта царапинами.
Насытившись, Кили откинулась назад и прикрыла глаза.
— Мне надо уйти
