Софи вернулась к столу, схватила газету и серебряный нож для писем. Завернув воробья в белый кусочек бархата, она осторожно положила его в сумочку. Затем вновь прислушалась — за дверью было всё так же тихо.
Затаив дыхание, Софи развернула газету, разгладила её на полу и осторожно просунула в щель под дверью. Затем, стиснув зубы, взяла нож для конвертов и сунула лезвие в замочную скважину, а потом принялась поворачивать, пытаясь выбить ключ. Нож застыл и не двигался, и тогда Софи с отчаянием вогнала его глубже. Ей уже начало казаться, что у неё ничего не получится, как вдруг ключ рухнул на пол с ужасно громким звоном, который наверняка перебудил всех в доме. «Но медлить некогда», — мрачно подумалось ей. Софи осторожно потянула газету на себя, в комнату. Будет ли на ней ключ? Пройдёт ли он в щель?
Ключ лежал на газете. Фокус получился! Софи схватила его, вставила в замочную скважину и повернула. Получилось! Ура, получилось! Она свободна!
Как бы не заблудиться в этом странном здании и найти из него выход! Собрав волю в кулак, Софи схватила сумочку и медленно открыла дверь, совершенно не представляя, что ждёт её за порогом.
Глава двадцать вторая
Пикадилли заполнили кареты, лошади, гудящие автомобили. У дверей «Синклера» собралась восторженная толпа желающих поглазеть на гостей. Зеваки с завистью смотрели на тех, кому посчастливилось получить желанные приглашения, наблюдали, как эти счастливцы поднимаются по ступенькам в универмаг в блистательных вечерних платьях и костюмах.
Зрители принялись расталкивать друг друга локтями, когда любимица Вест-Энда Китти Шоу вышла под руку с мистером Гилбертом Ллойдом — они прибыли прямиком с премьеры нового мюзикла. Толпа с восхищением встретила светскую львицу миссис Изабель Уайтли, поднимавшуюся по ступенькам в восхитительном модном платье из бирюзового атласа. Её тут же начали фотографировать со всех сторон. Двери главного входа распахнулись, и группу избранных объяли музыка и свет, а зевакам достались только дразнящие отблески внутреннего великолепия.
Внутри же гости шумно выражали своё восхищение красивейшим вестибюлем. Он был украшен экзотическими цветами и ослепительно сиял в свете многочисленных ламп. Здесь собрались знатные дамы, дебютантки в лёгких газовых платьях, изысканно одетые молодые джентльмены, все красавицы общества, охотно позирующие фотографам. То тут, то там можно было заметить застывшую фигурку, облачённую в великолепнейший наряд. Но учитывая, сколько прекрасных особ собралось в универмаге, было крайне сложно отличить гостей от Девочек Капитана, которые демонстрировали лучшие платья из представленных в магазине. Камеры вспыхивали, украшения девушек сияли; свет мерцал, отражаясь от блестящих труб оркестра, и искрился в завитках золотых часов. Золотые искры сверкали даже в бокалах с шампанским и щедрой россыпью падали на стены и потолок. Зрелище было ослепительным, и не одна дебютантка лишилась чувств от восхищения.
Зал гудел. Художника Макса Каменски заметили в обществе знаменитой модистки, мисс Генриетты Бовиль, а Фредерик Уитмен, красавчик из Америки, бродвейская звезда, танцевал со старшей дочерью герцога Бофорта. Большинство членов кабинета министров тоже пришли на праздник. Не хватало лишь самого мистера Синклера. Клодин шепнула месье Паскалю, что он всё ещё угощает самых важных персон в своих роскошных личных апартаментах. Но даже в отсутствие главы торжества было очевидно, что праздник в честь открытия универмага «Синклер» можно по праву назвать блистательным и непревзойдённым. Именно так и записал в блокноте журналист «Утренней почты» — для таких целей он всегда носил с собой серебряный карандашик.
* * *Софи осторожно кралась по длинному, пустому коридору. Комната, в которой её заперли, была богато обставлена, и ею, судя по всему, часто пользовались, но здесь всё было совершенно другим. Даже в полутьме она заметила, что паркет истёрся и потрескался. Половицы устрашающе скрипели, но Софи шла дальше, стараясь ступать как можно тише. Потолок был покрыт паутиной, а все окна крепко заколочены, в щели пробивалось только несколько слабых лучей света. Двери то тут, то там вели в пустые комнаты с пожелтевшими рваными обоями, которые отклеивались от стен, и коврами, покрытыми плесенью. Сердце Софи бешено колотилось. Куда же она попала?
Она поспешила дальше на неокрепших ногах и пару раз споткнулась на неровном полу. В тех частях коридора, куда свет совсем не проникал, приходилось искать дорогу во мраке на ощупь, проводя рукой по крошащейся стене. В голове беспорядочно носились тревожные мысли. Возможно ли, что Барон или кто-то из его сообщников находятся в доме? Или её здесь оставили совсем одну? Вне всяких сомнений, хотелось отсюда сбежать, и как можно быстрее.
В конце коридора оказалась крутая лестница, ведущая вниз, в темноту. Софи огляделась, но других путей не нашла. Придётся идти. Спускаясь, она прощупывала ногой каждую ступеньку, прежде чем опустить на неё ногу. Казалось, у лестницы не будет конца, но вот Софи ступила на твёрдый пол и очутилась в коридоре с низким потолком; холод, идущий от камней, проникал сквозь её тонкие атласные балетки. В полумраке она заметила старый пыльный стол с лампой и с облегчением её взяла. Рядом даже нашёлся коробок спичек. Не тратя время на размышления, она зажгла одну. Маленький жёлтый огонёк, вспыхнувший в темноте, успокаивал.
Руки всё ещё дрожали. Тёплый свет лампы разлился во мраке. Тут же Софи задумалась, что же делает здесь новый масляный светильник и полный коробок спичек, не покрытый пылью. Здесь явно кто-то был, и не так давно. Ей показалось, что прямо сейчас рядом с ней находится кто-то ещё.
Стараясь подавить в себе ужас, Софи пошла дальше, высоко подняв лампу и освещая каждый уголок. Это был старый, почти пустой подвал с бочонком и стеллажом с пыльными винными бутылками. Холодный, влажный ветерок пробежался по коже. Софи почувствовала сильный запах затхлости и плесени. Каждая пустая комната, казалось, вела в ещё одну такую же, выхода нигде не было видно. «Ведь должен же он где-то быть», — твердила про себя Софи, стараясь сохранять спокойствие. Но на пути попадались только новые пустые комнаты, и в конце концов она позабыла, откуда вообще пришла.
Паника накрыла её с головой, и из груди вырвался всхлип, который в темноте показался слишком громким. Услышав где-то вдалеке шум — сначала шарканье, а потом жуткий скрежет, Софи готова была закричать, но не смогла. Она бросилась бежать, крепко прижимая к себе лампу и спотыкаясь на каменном полу, пока не налетела на стену. Секунду-другую голова кружилась так сильно, что Софи не могла двигаться, но потом почувствовала, что рука лежит на чём-то твёрдом и холодном. Обхватив
