Планы для преобразования человечества бывали замышляемы во все времена, от республики Платона до «Организации труда» Луи Блана и интернационалов. Много коммунистических движений произошло в XVI столетии, и краткая история царства анабаптистов в Мюнстере представляет поразительное сходство с недавней коммуною в Париже. Бабёф и секретный комитет «Равных» напоминают нам демагогов, недавно наполнивших улицы Парижа кровью и пламенем. Collegia opificum[70] в Риме, гильдии во Франции и Германии, торговые союзы, товарищества – все это были предвестники новейших ремесленных союзов и интернационалов. Системы Сен-Симона, Фурье, Кабе, Луи Блана и Овена имели в свое время успех. Система Луи Блана казалась наиболее удобоисполнима, но что же вышло? Из 180 человек, соединившихся по его системе в 1867 г., только десять еще в живых, и прибыли их в это время не могут сравниться с заработком тех, которые в это же время занимались у капиталистов. Взаимно содействующие общества ремесленников никогда не давали барышей и не дадут. Когда образуется общество для производства и продажи известных изделий, потребны не одни руки для работы, а и голова для управления – распорядитель, который необходимо должен быть человек высшего образования, следовательно, высшего положения в обществе и с правом на высшую плату. Но когда рабочие, стремясь к равенству, которое недостижимо, назначают распорядителем человека, не одаренного ни одним из этих высших качеств, дела товарищества скоро принимают дурное направление; если же он действительно человек с высшими дарованиями, то вскоре успеет приобрести влияние, которое делает его настоящим хозяином товарищей-работ-ников. Часто случалось также, что неспособный или бесчестный распорядитель вдруг исчезал с кассой союза. Порой он, словно государственным переворотом, захватит верховную власть. Так-то союз работников кресел в Париже, основанный в 1848 г. с 400 членами и переформированный в 1849 г. всего с 20 членами в личном составе, подвергся еще многим другим треволнениям, пока распорядитель Антуан не завладел им вполне. «Да, – говорил он Поберу, немецкому путешественнику, который объезжал Францию и Англию для изучения вопроса об ассоциациях, – да, я также совершил мой маленький государственный переворот. И почему же мне было не сделать этого, когда государственные перевороты так удаются?»
Этот распорядитель, однако, исчез спустя немного лет при обстоятельствах, от которых у членов общества сильно вытянулись лица. Говоря по правде, не существует достоверного отчета о какой-либо артели на началах взаимного содействия, успех которой мог бы поощрять к подражанию. Но союзы работников были удачнее. Артели изображают собой мир и промышленность, тогда как союз имеет основанием войну и разрушение. Поэтому на некоторых землях, особенно во Франции, издавались по временам очень строгие законы против стачек, как со стороны работников отказываться работать, так и со стороны капиталистов или нанимателей для понижения заработной платы. Нанимателям, однако, легко уклоняться от закона, и бесчисленные стачки работников во Франции постоянно снабжали суды делами. В Англии не было издано закона против ремесленных союзов, потому они процветают и повели к печальным событиям, как, например, буйства в Шеффилде, которые по зверскому исступлению могут стоять наравне с действиями коммуны. Читатель, вероятно, запомнит, что работники, принадлежавшие к шеффилдским ремесленным союзам, но потом вышедшие из них, были умерщвлены, дома их взорваны и целых пятнадцать лет они подвергались всем возможным тиранствам и гонениям. Тем не менее как парижские работники были невинны в преступлениях коммуны, так и ремесленные союзы не могли быть в ответственности за действия небольшого числа членов. Но все-таки подобные союзы должны быть запрещены, потому что они зачинатели и поддержка стачек, величайшее бедствие не для ненавистного капиталиста, но для бедного работника. Интернационалы – это смешение ремесленных союзов с ядом коммунизма, распространенным по всей системе.
Первая попытка образовать интернациональное общество была делом небольшого числа немецких работников в Лондоне, которые изгнаны были из Франции в 1839 г. за участие в парижском мятеже. Общество состояло из немцев, венгерцев, поляков, датчан и шведов. Из числа немногих англичан был Эрнест Джонс. Общество имело дружеские сношения с английскими социалистами, хартистами и лондонским французским Демократическим обществом. Из этого дружеского общения возникло Общество братьев-демократов, которое переписывалось с большим числом демократических обществ в Бельгии. В ноябре 1847 г. в Лондоне было немецкое коммунистическое совещание, на котором присутствовал доктор Карл Маркс. В прокламации, тогда изданной, объявлялось, что цель коммунистов – свергнуть владычество капиталистов приобретением политической власти. Действительными мерами для достижения этого было уничтожение частной поземельной собственности, централизация кредита посредством банка в руках государства – главные агитаторы, разумеется, должны быть во главе государства, – централизация способов перевоза в руках государства, национальные мастерские, требование и улучшение земли и даровое воспитание всех детей. Но эти прекрасные планы улучшений или, вернее, обирательств испарились как дым вследствие февральской революции 1848 г., и только в 1859 г., когда возник спор лондонских строителей, образовались новые союзы между рабочими. В 1860 г. составилось общество Ремесленно-союзное поголовной подачи голосов и баллотировки, председателем которого был Оджер, башмачник. Лондонская международная выставка 1862 г. побудила французское правительство снабдить некоторых французских рабочих средствами посетить выставку. «Посещение, – как говорила французская пресса, – которое даст рабочим возможность изучить великие произведения искусства и промышленности, искоренить зародыш международной вражды и заменить национальную зависть братским соревнованием». Трудно сказать, насколько французские работники изучили произведения искусства и промышленности, выставленные в 1862 г., но достоверно, что зародыш давнишней вражды, до тех пор
