Предыдущее уже достаточно выяснило, с каким усердием интернационалы поддерживают стачки и значение, какое они приписывают их успеху. Полная история стачек, которым они содействовали, почти составила бы предмет европейской истории в последние семь или восемь лет. Но документы для подобного отчета еще недоступны, хотя известно достаточно, чтобы доказать изложенное уже несколько раз, – что интернационалы стараются вселить работникам неудовольствие своим положением, заставить их считать себя больными, которых излечить могут одни интернационалы. Приведем пример. В 1869 г., 2 апреля, произошла стычка между пудлинговщиками на механическом заводе Кокериля в Серене. После некоторых препирательств затруднение уладилось обоюдными уступками, и никаких беспорядков более не произошло. В день стачки к интернационалам присоединилось 250 новых членов, которые были приняты с условием – воздержаться от буйных манифестаций, излагать свое неудовольствие с умеренностью и требовать только одного справедливого. Мы сейчас увидим, что интернационалы разумели под умеренностью. Работники вернулись к своему делу. «Четыре дня, – говорит интернационал от 18 апреля, – полнейшее спокойствие царствовало в заводе, так как владельцы позаботились удалить ненавистного управляющего. Но на пятый день он вновь был введен одним из директоров; мгновенно поднялись все пудлинговщики, а вслед за ними и остальные работники». Из этого отчета официальной газеты общества явствует вполне, что произошло на самом деле. Интернационалы хотели произвести стачку пудлинговщиков, но сперва она не совсем удалась. Рабочие слишком скоро пришли к соглашению с хозяевами, однако интернационалы взяли свое. Возвращение нелюбимого управляющего было только предлогом, потому что в отчете серенской газеты Reveil, напечатанном после первого возвращения работников к своему делу и перед вторым перерывом его, все неудовольствия рабочих изложены подробно, только о ненавистном управляющем нет и намека.
Между тем во второй раз интернационалы имели успех, какого только могли пожелать. По всему вероятно, они имели в виду подбить к частной стачке; в их интересах прокармливать как можно менее людей. Когда уступка, требуемая рабочими при стачке, исторгнута от хозяев, к ней вообще нетрудно бывает вынудить других хозяев заведений того же рода промышленности. Эта тактика известна, и ею обыкновенно руководится общество интернационалов. Но в этом случае стачка пудлинговщиков увлекла в своем водовороте других рабочих, мало посвященных в промышленную стратегию. Итак, остальные работники также отказались работать, несмотря на благоразумный совет членов союза, которые силились доказать им неудобство подобной меры. Другие стачки последовали в окрестностях, и вышел настоящий бунт; понадобилось призвать войско, и два работника были убиты. Само собой, интернационалы подняли по этому поводу страшный гвалт, объявляя солдат наемными палачами капиталистов, хотя они только хотели оградить свою собственность, хорошо помня события в Рубе в 1867 г., когда толпы работников уничтожили инструменты и материалы на семи фабриках и, сверх того, разрушили частные дома двух фабрикантов, выбросив на улицу мебель, постели и все имущество. Новейший пример тайных подстрекательств интернационалов описывается в следующем письме из Брюсселя, напечатанном в монсском Hainault. Автор письма рассказывает, что уважаемый брюссельский фабрикант встретил незадолго перед тем известного предводителя интернационалов, который спросил его, читал ли он газету Liberte, и вместе уведомил, что там помещено письмо к нему от его работников, заключающее их предварительный ультиматум перед стычкой. Он прибавил, что письмо будет доставлено к нему самое позднее на следующий день. Фабрикант достал номер указанной газеты и, к величайшему своему изумлению, прочел письмо, полное преувеличения и лжи. Взвесив все, он пришел к убеждению, что его рабочие никогда не подумали бы о прибавке платы, основываясь на таких нелепых и лживых доводах; и то ему казалось фактом знаменательным, что письмо появилось в газете прежде, чем он слышал о нем что-либо. Однако он решился выждать письмо, которое действительно получил на другое утро и где с изумлением увидел подписи всех своих работников. Прочитав его со вниманием, он отправился на фабрику, созвал всех рабочих и сказал:
– Друзья мои, вы прислали мне сегодня письмо?
– Да, прислали, – ответили рабочие.
– Ну, – продолжал фабрикант, – я должен сказать, что ваше письмо нечестно – и правды в нем нет; я полагаю, вы не совсем обдумали то, что написали мне. Знаете ли вы содержание письма?
– Нет, – возразили рабочие.
– Как же это? – воскликнул хозяин. – Разве вы успели забыть, что написали мне третьего дня?
– О! написали-то не мы, – возразил один из мастеров. – Позвольте, вот как было дело. Хорошо одетый господин в шляпе вышел из кареты, когда мы уходили с фабрики несколько дней назад, и заговорил с нами.
– Довольны ли вы вашим хозяином, господа? – спросил он.
– Благодарение Богу, – ответили мы, – дело не плохо, что касается этого.
– Так-то! – сказал он с презрительным видом. – Стало быть, вы не желаете, чтобы ваш ничтожный заработок был увеличен или долгие часы работы укорочены?
– Как не желать, черт возьми!
– Отлично! – говорит господин в шляпе. – Приходите сегодня вечером на Большую площадь в помещение интернационалов; мы рассмотрим причины вашего неудовольствия на патрона и, прежде чем устроить стачку, пошлем к нему хорошо написанное письмо. Оно произведет свое действие, ручаюсь вам.
– Вечером мы пошли в трактир La louve, и, пока выпили там чарочку-другую, два-три господина сидели у конторки и писали. Только что мы собирались выйти, они крикнули: «Смирно! Смирно!» – и господин, вскочив на стол, прочел что-то, чего никто не слышал. Мне сказали, что это письмо к вам, чтобы вы улучшили положение ваших рабочих.
– Так никто из вас не знает, что тут писано? – перебил фабрикант.
За этими словами последовала мертвая тишина и все пожимали плечами.
– Тем не менее, – продолжал торжествующий фабрикант, – вы все подписались под этим письмом. Вот тут у меня в руках восемьдесят ваших подписей!
– Как? Как? Наши подписи! – вскричали работники в негодовании. – Ни один из нас не подписывал письма!
– Посмотрите, – сказал хозяин, – вот выставлены все ваши имена.
– Пусть их будет выставлено сколько угодно, – возразили работники, – но мы клянемся всеми святыми, что написаны они не нами; в этом мы готовы присягнуть.
– Послушайте, – продолжал патрон, – я вижу, что написавший это письмо выставил еще множество подписей и, кроме того, маленькие крестики, какие ставятся людьми неграмотными.
Работники хором вскричали:
– Ничего мы не писали! Ни одного крестика не ставили! Пера в руки не брали! Мы присягнем в этом!
Немного погодя хозяин прочел рабочим письмо, которое они нашли несправедливым и лживым, а затем обещали, что впредь их таким образом не проведут. Находя этот автограф настолько любопытным, что ему не следует оставаться в частных руках, фабрикант передал его на хранение королевскому прокурору.
Бюджет интернационаловОстается обратить внимание на одну часть организации интернационалов и самую важную – для начальников, разумеется! –
