— Ты серьезно?
— Еще как.
Недертон глянул на нее.
— Ну? — спросила она.
— Что «ну»?
— Ты с нами?
— В каком смысле?
— Звонишь ей. Если она захочет поговорить со мной, я здесь. Но если они опрыскают тусняком придурочных уродов через дорогу, на вечеринку к бывшей ты пойдешь один. Я и моя семья ни в чем больше не участвуем.
Недертон открыл рот. Закрыл.
— Звони ей, — сказала Флинн. — А я поговорю с Грифом.
— Зачем тебе это? Без нее вы будете в отчаянном положении. И мы, кстати, тоже. И все ради… уродов?
— Да, они уроды. Мы — нет. Но только пока не ведем себя по-уродски. Так что, звонишь ей?
— Да. Хотя и не знаю почему.
— Потому что ты не урод.
— Хотел бы я тебе верить.
— Каждый в чем-то немножко урод. Лишь бы не выродок, как говорит моя мама. Главное, что человек делает. А теперь я тебя выключу и пойду поговорю с Грифом.
И выключила.
Глава 93
План операцииФлинн уже вошла в заднюю комнату, когда сообразила, что держит «Перекати-Полли» как плюшевого мишку. Не обнимает, но типа того. Черт.
Все повернулись к ней. Рыжая девушка-нотариус из «Клейн, Крус, Верметт» была теперь в камуфляжных штанах и с такой же сумкой на животе, как у Кловис. И еще в синих хирургических перчатках. Видимо, она только что закончила перестилать Бертону постель. Кто-то ей помог его ворочать вместе с мокрицей. Относительно чистая простыня была разостлана между койками Бертона и Коннера (сейчас пустой), сверху лежал ком мятого окровавленного тряпья. Кловис, в чистом, что-то делала с короной Коннера на столе возле его койки. Гриф говорил по телефону и, когда Флинн вошла, повел в ее сторону глазами.
— Где Коннер? — спросила она.
— В душе, — ответила Кловис. — Мейкон его понес.
— Как Бертон?
— Ребята из Уолтера Рида говорят, жизненные показатели хорошие. Они хотят, чтобы он поспал подольше, так что дрон продолжает понемногу вводить снотворное.
— Хорошо, — произнес Гриф. — Спасибо.
Он опустил телефон.
— Надо поговорить, — сказала ему Флинн, жалея, что принесла «Полли».
— Да, но не о том, что мы, по-твоему, собрались делать.
— Вот уж фиг.
— Сама. — Он показал телефон. — Только что позвонила и вычеркнула тусняк из плана операции.
— Вы не будете его применять?
— Нет. Абсолютно точно.
— Хм, — сказала Флинн, а про себя подумала: «Ну вот, и стоило так накручиваться?» — Это ее была идея?
— Да. Мне это сразу показалось неразумным. Она ответила, что я не привык действовать с позиции силы. — Он как-то странно глянул на Флинн. — Кловис, ничего если я попрошу ненадолго оставить нас одних?
Рыжая девушка уже шла к выходу с тюком кровавого белья. Кловис последовала за ней.
— Теперь она говорит, что не станет его применять? — спросила Флинн, когда Кловис прошла за синюю пленку. — Почему?
— Твой разговор с пиарщиком.
— Она слушала?
— Как я понимаю, она может подслушать что угодно, где угодно.
— То есть все время сидит и слушает?
— У нее есть трансляции глобальных разведданных, мощнейшие аналитические инструменты. Я работаю с очень серьезными системами, но те неизмеримо сложнее. Она говорит, никто в них ничего толком не понимает, включая ее саму. Они самоорганизуются и, видимо, произошли от программ того типа, которыми я пользуюсь сейчас. Если ты упомянешь что-нибудь, что ее касается, по любому устройству или вблизи любого устройства, она узнает об этом мгновенно. А как я понимаю, ее касается все, что ты говоришь.
— Тусняка не будет?
— Отменен.
— Почему ты сам не убедил ее, что затея паршивая?
— Применить это вещество — зверство в самом буквальном юридическом и моральном смысле. Как бы мы ни пытались перевести стрелки, на репутации «Сольветры» осталось бы несмываемое пятно. «Сольветра» заботится, чтобы горожане не переплачивали за чили-доги, и при этом готова опрыскать религиозных манифестантов, пусть довольно противных, веществом, которое превратит их в сексуальных маньяков?
— В «Сольветре» знали? Кто?
— Нет. Знали я и Кловис.
— Она мне сказала. Но только само слово. Как действует, объяснил Томми.
— Мне пришлось поставить его в известность. Он должен был подготовиться, чтобы потом разгребать последствия. Я рад, что ты положила этому конец.
Флинн глянула на него:
— Все равно не понимаю, почему ты не отговорил ее сам.
— Потому что, по сути, я тут ничего не решаю. Из-за более насущных проблем.
— О чем ты?
— Лоубир знает историю своего мира и тайную историю нашего. История, в результате которой появился ее мир, включает убийство президента.
— Гонсалес? Да иди ты.
— Она не дожила до конца второго срока.
— Ее выберут снова?
— Да. И по мнению Лоубир, именно убийство Гонсалес раскрутило маховик джекпота на полную.
— Черт.
— Мы, возможно, сумеем этого не допустить.
— Лоубир знает, как изменить историю?
— Это еще не история. Лоубир знает в значительной степени, что на самом деле произошло здесь. Теперь наши миры разошлись и будут расходиться дальше. Расхождение можно направить, но лишь приблизительно. Никаких гарантий, что получится в результате.
— Она хочет остановить джекпот?
— Смягчить в лучшем случае. Он уже в значительной степени начался. Лоубир надеется, и я тоже, что в этом континууме удастся избежать системы, которая действует в ее мире. Она считает, и тут я тоже согласен, что первый необходимый шаг — предотвратить убийство Фелиции Гонсалес.
Флинн смотрела на него круглыми глазами. Это что, самый бредовый бред, даже после событий последней недели? Его серые глаза были совершенно серьезны.
— Кто убивает президента?
— Вице-президент, если не входить в подробности.
— Уолли Амброуз? Эта гнида?
— То, что делает «Сольветра» и ваш конкурент, может еще изменить события, но за счет краха мировой экономики, что само по себе опасно. Однако я не знаю всего, что знает Лоубир. Она не посвящает меня полностью во все, что ей известно. К тому же у нее несравненно больше опыта. Скажи она, что без применения тусняка президента не спасти, я бы его использовал.
— Почему?
— Потому что она рассказала мне, каков ее мир. Изложила свою карьеру, свою жизнь. Я не хочу идти в ту сторону.
— Эй, где моя клевая медсестричка? — заорал Коннер.
Его единственная рука с вытатуированным по длине гаптразовским девизом «Всегда впереди» обнимала черную шею Мейкона. Сам Мейкон был по пояс голый, в мокрых трусах, волосы тоже мокрые. Коннера он по большей части уже упаковал в полартек и теперь, уложив на койку, помог натянуть рукав.
— Пойду за своей одеждой, — сказал Мейкон, потом глянул на Флинн и Грифа. — У вас все в порядке?
— Лучше некуда, — сказала Флинн.
— Как Бертон? — спросил Коннер, глядя на ее лежащего без сознания брата.
— Это к врачам, — ответила она.
— Головной офис отменил раздачу, — сообщил Гриф Мейкону.
— Ладно, — сказал Мейкон. — Объясните мне, что это должно было быть?
— В другой раз, — ответил Гриф.
Мейкон поднял брови, повторил: «Схожу за одеждой»
