– Долгий разговор у нас не получится, – отрезал Рерик. – У меня к тебе первый вопрос: куда направляется посольство?
– В Итиль, к великому и мудрому кагану Хазарии, – торжественно провозгласил авантюрист.
Он надеялся, что русы все еще находятся в зависимости от а-мэлеха Захарии. По крайней мере, в Византии Моше бен Сахл был наслышан, что они платят налоги в казну кагана.
Рерик весь подобрался, как перед прыжком. Итиль! Посол эмира Кордовы направляется туда, куда он сам намеревался пробраться – в логово врага! Это было интересно. Очень интересно!
В голове юноши забрезжил некий план, но в нем чего-то не хватало, какой-то очень нужной детали. И, как всегда, Рерику на помощь пришла удача.
Ханох, сын ребе, проснулся и с удивлением обнаружил, что отца рядом нет. А ведь наступил рассвет. В это время Моше бен Сахл одевался соответствующим образом и, не выходя из каюты, чтобы не смущать команду гараби, читал «шахарит» – утреннюю молитву. Пройдоха мог бы и обойтись без этого каждодневного ритуала, но ведь отец – пример для сына, поэтому бен Сахл скороговоркой бубнил древние тексты, иногда пропуская целые абзацы.
Выйдя на палубу, Ханох увидел отца в окружении каких-то страшных уродов, голых до пояса и раскрашенных в красный цвет. И все они были вооружены до зубов. «Разбойники!» – мелькнула страшная мысль в голове юноши, и он бросился к отцу со словами:
– Отец, я с тобой! Кто эти люди?!
– Вернись обратно! – строго приказал Моше бен Сахл. – Потом я тебе все объясню. Ну же!
Юноша нехотя повиновался, но его остановил Рерик. Он мгновенно сообразил, несмотря на чужую речь, что перед ним сын посла. К тому же они были очень похожи.
– А погоди-ка чуток, добрый молодец… – На демоническом лице Рерика появилась скверная ухмылка. – Мы еще не договорили с твоим отцом.
– Ему здесь нечего делать! – резче, чем следовало бы, воскликнул Моше. – Я сам отвечу на все твои вопросы.
– Ответишь, а как же. У нас становятся разговорчивыми даже немые. Не правда ли, Сигвальд?
– Ге… Ну да. Ге-ге-ге… – заржал здоровенный детина, окинув своим полубезумным взглядом юного Ханоха с головы до ног.
Он уже был готов сражаться и теперь ждал лишь команды, возбуждаясь все больше и больше. Поняв его состояние, Рерик что-то шепнул Добрану, и тот увел Сигвальда к огнеметным трубам – якобы для защиты от нападения охраны корабля. Рерик знал, что, несмотря на свой грозный вид и отличное вооружение, берберы будут перед варягом-берсерком в роли овец, которых режет огромный волчище.
Моше быстро разобрался, что собой представляет огромный увалень, и с благодарностью кивнул Рерику.
– Что ж, а теперь второй вопрос, – продолжил Рерик. – Чем ты можешь поделиться с нами? Согласись, мы потратили много времени и сил, чтобы устроить вам западню. А это стоит денег. Не так ли, посол?
Вкрадчивый тон юного руса не ввел в заблуждение бен Сахла. Мысленно издав тяжелый стон, он принял решение поделиться с русами теми скарбами, которые находились в трюме – чтобы не потерять главную ценность, голову.
– Именно так, благородный воин! – горячо воскликнул Моше. – Но ты ведь не станешь нас грабить и выгребать все до единого шекеля?
– Ни в коем случае! – успокоил его Рерик. – Посольство неприкосновенно. Ты это сам сказал. И мы это знаем. Поэтому возьмем с вас самую малость. По согласию. Люди мы небогатые, и несколько монет каждому из моих воинов, надеюсь, не будут столь обременительны для твоей казны.
– Нет, нет, ни в коем случае! – Бен Сахл облегченно вздохнул.
Юный предводитель разбойников оказался вполне приличным человеком. Моше хорошо знал, что за все в этом мире нужно платить, поэтому несильно расстроился. Услышав требование руса, он посчитал его вполне разумным.
– Тогда пусть твои люди тащат на палубу мошну с монетами, – сказал Рерик.
Бен Сахл сказал несколько слов берберам, и вскоре один из посольских сундуков раскрыл перед русами свое соблазнительное нутро.
– Этого нам достаточно, – сказал Рерик.
Добран недовольно заворчал; он был уверен, что в трюме таких сундуков еще много. Рерик глянул на своего друга и ближайшего помощника с грозным прищуром и тот покорно пожал плечами – мол, тебе видней, делай что хочешь.
Обрадованный Моше вежливо поклонился Рерику и промолвил:
– Значит, мы в расчете. Позволь нам, о мудрый не по годам воитель, продолжить свой путь.
– Да, мы в расчете. Но это еще не все…
Моше насторожился. В ровном голосе руса что-то ему очень не понравилось.
– То есть как это «не все»? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Дело в том, почтенный, что я никогда не бывал в Итиле. Что, если ты возьмешь меня с собой?
– А… – Бен Сахл облегченно вздохнул и заулыбался. – Конечно, возьму! Чего проще!
– Вот и договорились. А чтобы у тебя не возникло какой-нибудь дурной мысли, например, предать меня, – ну, так иногда бывает – твой сын останется у нас заложником.
– Нет! – вскричал Моше.
– Да! – резко ответил Рерик. – И не беспокойся – он будет жив и здоров, и с ним будут обращаться как с царственной персоной. Даю в этом свое слово! Но если ты меня предашь… – Голубые глаза Рерика потемнели. – Если это случится, твой сын будет умирать мучительно и долго, очень долго. Мы нарежем из его кожи ремней, а раны будем посыпать солью. Понял, посол?
– Как не понять… – Бен Сахл вдруг ощутил головокружение и едва не рухнул на палубу, но сын вовремя подхватил его под руку.
– И последнее… – Рерик перевел взгляд на большую клетку, где ворковали почтовые голуби. – Этих птичек мы заберем с собой. Потом вернем…
Голубиной почтой пользовались и русы. Поэтому Рерик сразу понял, для чего предназначены с виду невзрачные поджарые голуби. И ему вовсе не хотелось, чтобы кто-то посторонний узнал о некотором изменении в составе посольства.
Глава 14. Итиль
Итиль был расположен по обеим берегам одноименной реки. Впрочем, Итилем его называли в основном иноземцы. Местный люд чаще всего именовал свою столицу Хамлидж. Восточная часть города называлась Хазаран. Западная, окруженная кирпичной крепостной стеной, большей частью располагалась на большом острове посреди реки, соединенном с берегом наплавным мостом (доски, уложенные на лодки), и именовалась Итиль. Там размещались дворцы, жилища слуг кагана и чистокровных хазар. В стене было четверо ворот, из которых двое выходили к речной пристани с купеческими складами, а двое позади города – в степь.
Дворцы двух правителей Хазарии – кагана и бека, который большей частью занимался военными делами, – были единственными сооружениями, выстроенными из обожженного кирпича. Остальным жителям столицы, даже высшим сановникам, не разрешалось строить свои дома из этого прочного и красивого материала.
