Берберов словно подменили. Теперь Рерик был для них только сайид. Они смотрели на него как на божество. Так управляться с мечом мог только демон. Превосходные воины, не раз смотревшие смерти в лицо, знали толк в мечевом бое. Но то, что показал рус, было выше их понимания. Поэтому берберы смиренно склоняли головы, когда Рерик выходил на палубу, и старались убраться побыстрее и подальше с его глаз. Никаких разговоров о мести больше не было. Наконец Рерик мог свободно вздохнуть и выспаться как следует…
День выдался на славу: жаркое солнце время от времени скрывали небольшие тучки, дул легкий ветерок, который приятно ласкал открытые части тела, и приподнятое настроение Рерика постепенно улучшалось с сокращением расстояния до полюбившегося ему хаммама – мусульманской бани, которая находилась на отшибе, у берега реки. Ему довелось побывать и в хазарском банном заведении, но он не получил там никакого удовольствия.
То ли дело хаммам в Хазаране. Он был невзрачный снаружи, зато роскошно оформленный внутри – почти как дворец кагана. Купола мусульманской бани были приземистыми, а ее стены сложили из массивных блоков красноватого каменного известняка, привезенного издалека, так же, как и мрамор, которым хаммам отделали изнутри.
Баня обогревалась снизу благодаря двойному полу, внутри которого свободно гулял горячий воздух, а печь обустроили снаружи. Горячая вода поступала внутрь по хитроумной системе труб. Ее набирали в высокий бак, установленный на водозаборном колесе, которое вращал старый верблюд, любитель плеваться в не понравившихся ему посетителей хаммама. Из бака по желобам и трубам вода текла не только в купальню, но и к маленькому бассейну с фонтаном.
Полы в зале и купальне неизвестные мастера выложили мозаикой, стены по нижнему краю облицевали мрамором, а окна были забраны красивыми решетками с цветным стеклом. Они особенно нравились Рерику, который подолгу разглядывал красочные узоры на окнах и роспись в верхней часть стен и на своде.
Оказавшись в раздевальне, он сменил свою одежду на набедренную повязку и надел деревянные башмаки, которые назывались «кабкаб», – чтобы в парильне не обжечь ноги о горячий пол. Оружие и верхнее платье у Рерика принял служитель, тщедушный раб-сакалиба, который следил за сохранностью вещей посетителей хаммама.
Парился Рерик недолго. Ему было недосуг. Он должен был встретиться в бане с одним человеком, чистокровным хазарином, исповедующим мусульманскую веру (что в Хазарии случалось сплошь и рядом; иудаизм был верой в основном правителей), который за определенную мзду согласился помочь полянину в поисках дочери хакана.
Из парильни Рерик попал в руки дюжего банщика, который так основательно помял его, что полянин еле добрался до раздевальни. Впрочем, вскоре он почувствовал себя полностью обновленным – волосатый звероподобный банщик творил чудеса своими лапищами.
Круглый бассейн с чашей фонтана был устроен под куполом, посреди выстланного звездчатой мозаикой пола. Две противоположные стороны занимали лежанки. На одной из них Рерика уже дожидался нужный ему человек. Он очень не нравился полянину. Его лисья физиономия так и лучилась в хитрой слащавой улыбке, а тощие руки, напоминающие птичьи лапки, беспокойно шныряли по телу, словно он ловил невидимых глазу вшей.
– Господин… – Хазарин (его звали Изу) изобразил любезный поклон, вскочив с лежанки, но Рерик лишь холодно глянул на него и уселся рядом.
Изу побаивался мрачного немногословного руса, сложенного как божество. Рерик был широкоплеч, мускулист, а его тонкой талии могла бы позавидовать любая юная красавица из гарема повелителя Хазарии.
– Ну? – Рерик требовательно посмотрел на Изу.
Хазарин подобострастно осклабился и зашептал:
– Нашел! Дочь тархана пребывает в своем земельном владении… – Изу достаточно толково объяснил, где оно расположено и как до него добраться.
Рерика охватило огромное волнение: «Есть! Он скоро увидит возлюбленную!» Полянин, занятый своими мыслями, не замечал волнения хазарина. А тот ерзал на лежанке, будто она стала горячей, словно пол в парилке.
Наконец Изу робко пискнул:
– Господин, а как насчет… платы за мою услугу?
– Платы? Ах, да-да, прости! – Рерик запустил руку в свою набедренную повязку и достал несколько дирхемов-«арабчиков».
Он приготовил деньги заранее.
Изу схватил вожделенные монеты своей цепкой худой рукой и поторопился уйти, словно боялся, что рус передумает и отберет серебро. С соседней лежанки поднялся кряжистый Добран, который пришел в баню несколько раньше. Рерик глянул на него и на мгновение прикрыл глаза.
Добран хищно ухмыльнулся – все понятно – и последовал за Изу. Никто не должен знать, что Рерик разыскивает дочь тархана. А хазарин был болтлив и не отличался порядочностью. Рерику это было известно. Поэтому Изу должен бесследно исчезнуть…
Население Итиля проводило в столице только зиму. Весной знатные хазарские роды выходили в степь и не возвращались до наступления зимы. У каждого богатого хазарина имелось наследственное земельное владение, где росли виноградники и были разбиты поля и огороды, которые обрабатывали рабы. Селений, как таковых, не существовало, были только разбросанные пашни с укреплениями в виде небольших примитивных замков.
Собранный урожай перевозили в Итиль на повозках или по реке на судах. Хазары выращивали большей частью просо и рис. Кроме земледелия они занимались еще и рыболовством. Одним из главных предметов вывоза из Хазарии был белужий клей, который славился своей прочностью. Но главной заботой для хазар было скотоводство. Они разводили в большом количестве овец и лошадей, имели много верблюдов. Дельта Итиля с ее обильным подножным кормом на островах, становившихся доступными после замерзания бесчисленных протоков реки, давала возможность содержания здесь в зимних условиях большого количества различных животных. Весной скот отгоняли в степь на летние пастбища, а в городе оставались только бедняки, которым не с чем было кочевать или которые обязаны были обслуживать хозяйство своих господ.
Даже сам хазарский каган вместе со своим двором отправлялся весной в кочевание. Путь Захарии поначалу лежал на юг – туда, где раньше всего степи покрываются свежей травой. А к северу находились Черные земли с прекрасными весенними пастбищами для скота. Именно туда и поворачивал вскоре каган, а затем, когда трава выгорала под горячим летним солнцем, шел по долине Дона к северной оконечности своей страны, откуда уже глубокой осенью возвращался в Итиль.
Кроме царя с его двором, в той же стороне кочевали и многие хазарские роды, каждый на своем участке. Время летнего кочевания для них было самым приятным. Хазары отправлялись в степь в радостном, приподнятом настроении и с песнями…
Жеребчики, купленные на Торге, были превосходны. Их выбирал Добран, который понимал в лошадях толк. Это были невысокие печенежские коньки – мохнатые, неприхотливые, чрезвычайно выносливые в длинном беге и очень быстрые. Когда они мчались по степи, со стороны казалось, будто высокую траву волнуют порывы ветра. Сверху торчала только голова
