А вот второго я узнала сразу. И не благодаря незначительно изменившейся внешности, а из-за переливающихся разноцветных потоков магии, окружавших его и больше не встречавшихся мне ни у кого. Он значительно вырос, почти до размеров адского пса. Глаза сверкали ледяным голубым огнем, черты морды исказились и стали резче. Теперь его не примешь за милого домашнего кота. Но это был Хран. Мой дух-хранитель, который все же решился провести опасный ритуал для восстановления сил и памяти, что для него могло закончиться весьма плачевно. А он рискнул, чтобы найти меня.
– И кому я должен поверить? Хранителю, который сумел воскресить свою подопечную? – спокойно спросил Элидир.
Появлению духов изобретатель удивился, но ни малейшей взволнованности по поводу пришедшей к нам помощи не выказал. И это меня насторожило. Неспроста же он так в себе уверен. Хотя, возможно, все дело в состоянии безумной ярости, в котором он находился, так и не отойдя от вопроса, что я задала.
– Адалинда тебе не врала, – произнес глубоким голосом Хран. – Твоей жене она помочь ничем не могла.
– Ложь! – взревел Элидир и полыхнул вспышкой неконтролируемой силы, прошедшей взрывной волной по комнате, разбивая все на своем пути.
Меня впечатало спиной в стену, и я сильно приложилась к каменной кладке головой, отчего перед глазами тут же вспыхнула круговерть разноцветных пятен. Лишь железные столы с телами остались на своих местах, видимо, защищенные куполом стазиса от внешних воздействий.
– Почему вы продолжаете врать? Какой в этом смысл?! – продолжал буйствовать изобретатель, вперившись взглядом в моего хранителя. – То сама Кэрридуэн, то ты теперь готовы пожертвовать последним представителем рода, лишь бы не поделиться этой силой? Как вообще можно произносить настолько явную ложь, когда рядом с тобой находится живое подтверждение существования артефакта!
Он махнул рукой в мою сторону, пока я медленно пыталась подняться с пола. Краем глаза заметила, что адская гончая снова скрылась в темном углу, чтобы через мгновение проявиться рядом с Дамианом, черным туманом стелясь по полу и постепенно закрывая собой круг, в который был заключен магистр.
– Я не сказал, что артефакта не существует, – возразил Хран, делая плавный шаг вроде как в сторону изобретателя, но больше приближаясь ко мне, чем к нему. – Он есть, и ты прав, именно благодаря ему Алессандия сейчас стоит здесь. Но твоей жене он ничем бы не помог.
Я вздрогнула, услышав свое настоящее имя. Боюсь, теперь уже никогда не смогу привыкнуть и отзываться на него.
– Что за бред, – скривился Элидир в ответ. – Он вернул с того света девчонку, пришпиленную к полу мечом, словно бабочка к бумаге! Тело Триши цело, его восстановить куда проще, так по какой причине артефакт не смог бы помочь?
– Ты сказал, что узнал за все эти годы много чужих тайн, – резко сменил тему Хран.
Я поняла, что он тоже тянет время, отвлекая Руна. Бросила быстрый взгляд в сторону Дамиана – количество черного тумана вокруг него увеличилось, уже почти накрыв его с головой, но пока заклинание они еще не сломали.
– Ты когда-нибудь задумывался о том, что нигде и никогда не упоминались родовые артефакты рода Кэрридуэн? – продолжил заговаривать зубы изобретателю хранитель. – У всех высших имеется, по крайней мере, один комплект, но не у нашей семьи. Понимаешь теперь почему?
Элидир внезапно застыл, а затем ярость на его лице как будто стекла, оставив выражение ужаса и безысходности. Кажется, сейчас было произнесено что-то важное, а я не могла разобраться, что такого в этой фразе.
– Этот артефакт… родовой? – медленным, внезапно охрипшим голосом спросил изобретатель.
– Да, – кивнул в подтверждение Хран.
И я все поняла. Родовой воскрешающий артефакт мог действовать только на кровных родственников семьи Кэрридуэн. Моя мама говорила правду, помочь Трише она не могла. И весь план Руна, все, что он творил эти два десятилетия, почти два десятка убитых им людей – все было бессмысленно. Моя семья погибла из-за несбыточной мечты безумца.
– Нет, нет, нет… Не может быть, – замотал он головой, вцепившись в волосы, а следом яростно выкрикнул: – А даже если и так, я найду способ обойти необходимость кровного родства! Я не сдамся так просто!
– Возможно, найдешь, – невозмутимо согласился Хран. – Но это все равно бесполезно. Артефакт веками копил энергию для спасения последнего представителя рода или от смертельной болезни, или от раны. Воспользоваться им можно лишь на пороге смерти либо переступив за него, и от этого зависит, сколько энергии уйдет на спасение. Я принес Алессу еще теплую, но уже бездыханную. Вся накопленная за последнее тысячелетие энергия ушла на то, чтобы вернуть ее в мир живых. Но даже такого количества не хватило, чтобы избавить девочку от воспоминаний о произошедшем, оставив на память шрам. Артефакт потратил все. Потребуются еще сотни лет, чтобы он хотя бы активизировался. А до того момента это просто обычный камень. Ни у тебя, ни у твоей жены нет столько времени.
Хранитель развеял последние надежды Элидира. Медленно, с трудом переставляя ноги, он прошел к телу своей жены и, склонившись, неистово зашептал что-то, вцепившись руками в купол стазиса, постепенно разрывая его.
А у меня в груди разлилась пустота. Вот и все. Все закончилось. Но почему же мне не стало легче?
Я не заметила, что Дамиан уже освободился, пока не почувствовала теплые руки, мягко обнявшие меня со спины и прижавшие к себе.
– Цела? – тихо спросил он, а я смогла лишь кивнуть в ответ.
Отпустив меня, черная, все еще покрытая мраком фигура с отблесками пламени в глазах решительно шагнула в сторону Руна, рыдающего над телом возлюбленной. Но я, ухватив магистра за руку, удержала его. Резко развернувшись, Дамиан недоверчиво уставился на меня.
– Ты что, хочешь оставить его без наказания? – хрипло спросил он. – Позволишь просто уйти?
– Разве ты не видишь, Дейм? – проговорила я, взглянув ему в глаза. – Этот человек уже несколько секунд как мертв. Мы уже ничего не можем ему сделать. Разве что поглумиться над телом.
Я вернула взгляд к судорожно вздрагивающему мужчине, наблюдая, как черный цветок смерти, распустившийся у него на спине, медленно, но верно распространяет свои корни по телу. Да, он еще шевелит губами и судорожно сжимает пальцы, но жалкие движения тела ничего не значат, если душа за него уже не держится.
Отчаянье и безысходность могут убить. Но вернее всего и больнее бьет любовь. И я жалею лишь о том, что Элидир оказался недостаточно силен, чтобы промучиться с этой болью больше десятка лет, как пришлось мне.
Не желая больше смотреть на агонию, повернулась к Дамиану.
– Я хочу забрать отсюда сестру и похоронить ее.
Магистр напряженно посмотрел
