Первым делом Егор перевез дочь и стариков в более безопасное место, а уж потом стал партизанить на дорогах и около малых городков. Намаявшись с чужим войском, вновь лишившись скотины и имущества, смерды уходили в леса, прятали все, что еще можно было спрятать. Их племенные князьки и вожди покрупнее старейшин селищ, как правило конфликтовали в мирной жизни, с приходом захватчика, взаимоотношения изменились мало. Это в городах вовсю набирала обороты константинопольская церковь, навязывала новую веру, вместо исконных богов, святых и мучеников иностранцев, часто непонятных даже людям, находившимся у тронов правителей. Здесь же буйным цветом цвела патриархальность быта и вера предков под эгидой волхвов.
Лихому в силу прежних заслуг и знания верхушки родов северян, удалось сплотить некоторых вождей в партизанский отряд. Он отдавал себе отчет в том, что созданное формирование больше походит на банду-переростка татей, промышляющих по лесным и частично речным дорогам. Имеющую разветвленную сеть соглядатаев в малых городках, мобильных посыльных, послухов и поглядов, действующих за толику малую от выгоды после нападений на армейские подразделения противника, новую администрацию, поставленную чужой властью, грабежей складов и воинских колонн. На выходе получилась эдакая, крестьянская армия батьки Ангела, времен гражданской войны разлива тысяча девятьсот девятнадцатого года Лиходеевской реальности, но Егора это, пока враг находился на этой земле, вполне устраивало, дальше видно будет. Вот благодаря поглядам и послухам до ушей Кудеяра и донесли весть, о том, что князь Владимир с дружиной вышел из Переяславля и движется на подмогу тестю, воевать Курск. За движением дружины пристально следили, когда настал нужный час, Лихой отправил с стан Святослава Лиса, который еще до осады города смог выскочить из его пределов и разыскать Егора. Хитрый ближник выполнив роль посыльного, доставил благую весть, и с отрядом княжича выехал встречать мнимого князя. Лихой, сменивший имя на Кудеяра, дабы не подставиться под одного из безыменей, нарядив сотню партизан в брони, в огромном количестве скопившиеся после нападений и грабежей, как передовой дозор княжеской дружины оседлал черниговский шлях. Встреча черниговцев с «переяславцами» прошла успешно. Пригодился пояс карабов со снотворным и отравой в кармашках. На привале большую часть воинства банально траванули, самого князя со свитой усыпили и увезли в полон. Лиходеев давно понял, что на сей раз Святослав всерьез окучит и Курск и князя и княжество до кучи, манерничать не будет, вот и готовился загодя к подобному развитию событий. Весть о том, что раненый Изяслав вдруг скончался в оккупированном детинце, а князь Владимир, поссорившись с тестем, внезапно покинул Курск, выбила из привычной колеи. Если сопоставить факты, прагматичность Святослава, молодость и характер переяславца, можно сделать вывод. Изяслав умер не своей смертью, ему явно кто-то помог в этом. Вот Лихой и отправил Вольрада с поручением в Курск.
В дверь вошел Горазд, по обыкновению зацепив притолоку косой саженью плеч.
– А-а, чтоб тебя!
– Чего ругаешься, медведь? – насмешливо спросил Лис, у подслеповатого оконца правивший на камне и лоскуте толстой кожи лезвие ножа.
– Батька, там к тебе Ратша ломится.
Ратша вождь большой веси и селищ вокруг нее, можно смело приравнять его к родовому боярину. Его люди так же, осели в подобном схроне неподалеку, по сравнению с другими отрядами, слыли себе на уме, слушались больше Ратшу чем Лихого, но когда нужно было собрать большое количество воинов, приходилось подряжать и их. Сам Ратша считал себя выше иного родового князя, был сварлив и невоздержан. Из его трех нападений на ворожьи караваны, два не удались, в чем он сразу находил виновника неудачи.
– Ну, пусти.
– Ага!
Крепкий мужик, ростом почти с Лиходеева, с такими же широкими плечами, окладистой бородой с проседью, глазами буравчиками вперился в сидевшего на табурете Егора. Колоритная одежда пестрила вышивкой на полотняной рубахе, выглядывавшей на груди из мехового ворса безрукавки. Из-за широкой спины пришедшего выглянул плюгавый старикашка, с некоторых пор ходивший в фаворе у северянина. Его присутствие на вот таких приходах, создавало странность. Старик не принадлежал ни к одному из родов.
– Здрав будь, воевода Кудеяр!
Ты смотри, воеводой кликнул. Что-то в лесу сдохло. Неужели чего-то потребно от него стало. Старик косит хитрющим глазом, но молчит. Из него слова лишнего не вытащить, пробовали уже. Глухо! Ну-ну!
– Здрав будь и ты Ратша. С чем пожаловал? Нужда в чем имеется? Так скажи, помогу коль в моих силах.
– Да, нет. Пришел к тебе про жизнь поговорить, да вина разом испить, кой о чем поспрошать, может совет услыхать! Ха-ха! Примешь ли?
– Уже принимаю. Горазд скажи нашим, что гость у меня, хай на стол сгоношат.
– Ото добре! – обрадовано разулыбался северянин. – Так и я не с пустыми руками. Двухведерный бочонок румского вина принесть удосужился.
– Коли так, идем на двор, тесно тут.
Расчищенная площадка у высоких сосен со срубленными понизу ветвями выполняла роль трапезной в хорошую погоду, тут же стояли столы из тонкого горбыля. Скамей не было вовсе и потреблять пищу приходилось стоя, что никого не смущало. Привыкли.
Ратша прибыл с пятью людьми, они по очереди и тащили по тропам и оврагам бочонок. Подошли и свои, кто не нес службу. Стол накрыли быстро, по-походному, разносолов не было, но дичиной не обделили. На закуску обижаться было грех. Выпили, закусили, по второй добавили и разговор речкой потек. Горазд за спиной Лихого лишь пригубил напиток, молчаливой тенью наблюдал за пришлыми. Говорили о сдаче города, о проигрыше в войне, о смерти Изяслава и что ожидать люду. Вспомнили как вместе охотились на караваны врага. В общем, обычный треп под рюмку спиртного, но Лихой понимал, северянин просто так, вряд ли пришел бы. Что-то хитрому вождю команчей от него нужно.
– Тут слух от старейшин других весей прошел, княжича ты полонил. Так ли сие?
Лиходеев насторожился. Возможно вот оно, то самое, зачем проделал путь к его порогу Ратша. И чего он хочет?
– Так. Мы с воями твоих родовичей, почитай сотню черниговской
