– И чего с ним делать надумал?
– Еще не решил. – Соврал Лиходеев. – А, что, есть что предложить?
– Нет. Просто из интереса спросил. А еще подумал, может врут люди. Язык-то без костей, многие похвальбой заняться горазды.
– Это да-а!
Хорошо «посидели» почти до вечера. Ратшу и людей его оставляли ночевать, да вождь не согласился. Ушли. Оно и лучше. Егора слегка повело. Нда! Крепковато вино, да и выпивать такие напитки отвык. Завтра будет похмельем страдать. Зачем все же Ратша приходил? О-о, голова какая тяжелая! Явно вина принесено не два ведра, а гораздо больше.
Горазд довел Лиходеева до землянки. У самой двери Егор оттолкнул «няньку».
– Извини, дружище. Мне по малой нужде нужно.
Стоял за срубом вкопанным в землю почти по макушку и пьяненько из стороны в сторону поливал бурьян из индивидуального шланга, при этом подсмеиваясь над чем-то. Вот это нализался. Главное зачем? И почему так развезло? Сделав дело, завязал гашник, рука напоролась на мягкую кожу пояса караба, с некоторых пор носимого постоянно.
В поясных кармашках были фасованы не только яды, но и лекарские порошки. Когда-то Ивар, его наставник, выделенный князем, до тошноты вбивал в голову то, какие порошки и для чего, в каком из карманов находятся. Вот он сейчас и засыплет один из них себе в рот. Порошок травницы от действия ядов готовили, но уж если отравления лечат, то похмельем точно справятся.
Бросив в рот щепоть серого порошка, подождал пока выделившаяся слюна смоет сухоту в горло.
– Батька! Ты где?
Услышал голос Горазда.
– Иду я! Иду.
Уже укладываясь на топчан, велел Горазду:
– Сторожу проверь. Как бы не позасыпали на постах.
Вырубился.
Ратша с горевшим факелом в руке, сторожко шел по мертвому лагерю пришлых татей. За его спиной уже привычно следовал старик.
– Зван, ты точно знаешь, что он в крайней землянке?
– Точно. Еще когда вином всех угощали, я от стола отходил, в окошко заглянул. Молодой совсем княжич, под замком прибывает. Там и охоронец выставлен.
– Кудеяр-то мертв?
– Все мертвы. Не сомневайся. Нам только с Кудеяровым охранителем повозиться пришлось. Пока упокоили, успел троих убить.
– Кто в живых из наших остался?
– Копыл. Дошли. Вот та землянка.
В полнейшей темноте, только при свете факела, оба завозились у двери. Дужка засова хитро наброшена на петлю из метала, вбитую в бревно, а сверху запертая замком.
– Нужно было Кудеяра обыскать. С ключом скорее бы открыли замок, теперь вот возись…
– Ничего, вождь. Сейчас справлюсь с запором.
Старый Зван поковырявшись, вставил железный прут за накладку, в упоре подергал на себя. Послышалось звяканье и скрежет. После безуспешной возни, Ратше надоело ждать.
– Пусти! На, держи, свети.
Сам ухватился за прут, резко потянул к низу. Щелчок и конструкция отлетела в сторону. Распахнув дверь, оба вошли в сырое помещение полуземлянки. При свете огарка факела, смогли рассмотреть прислонившегося к бревнам стены, сидящего на сене молодого парня, смотревшего на вошедших глазами в которых плавал неподдельный страх и удивление. Огромных размеров диковатый смерд в безрукавке, при оружии и старик с совершенно лысой головой, морщинистым лицом, внушали ужас в ночную пору. Зачем пришли?
– Ты будешь сыном черниговского князя? – спросил наклонившийся громила.
– Ну, я.
Чего скрывать, и так все ясно как день.
– Добре!
Направленный удар ножа в поясничную область, проведенный точно и с достаточной силой, разрушая пучки нервных волокон и кровеносные сосуды, сначала принес нестерпимую боль, а потом и парализовал Ратшу. Княжич и Зван, державший над головой факел, каждый со своего места наблюдали за агонией недавно сильного человека, теперь беспомощного как ущербный ребенок.
– Скоро умрешь, Ратша, – спокойным голосом поведал старик, – потерпи, немного осталось.
– Га-хем Гвам? – едва ворочая языком, спросил умирающий вождь северянского рода.
– Что ж, перед кончиной имеешь право знать. Не ты мне нужен был, а Кудеяр. Он мой враг. Но он теперь уж мертв, а ты мне просто обрыдл за то время пока я находился подле тебя. Самонадеянный, глупый, себялюбивый боров. Какой ты вождь? Тот же Кудеяр по годам малец против тебя, а сколь ума, силы и воли в нем было. И не Зван я вовсе, а куманский шаман из рода волка. Вы русы, называете нас половцами. Все. Твое время кончается, сейчас сдохнешь
И точно, агония скрутила тело Ратши. Струйка слюны сбежала по подбородку. Дернувшись, северянин испустил дух. Мертвые глаза уставились в пустоту.
– Идем, княжич! – велел половец, выводя парня из ступора. – Ну-у!
– Н-не-ет!
– Поднимайся!
– Никуда не пойду!
Он сам выбрал свою судьбу. Хотя шаман изначально решил умертвить княжича, просто это случится раньше чем он хотел это сделать. Шаг к приговоренному. Еще шаг. Тот подняв кверху голову наблюдал за убийцей. Так наверное ведет себя муха, угодившая в сети паука. Из головы вдруг выветрилось все, чему учили пестуны с раннего детства. Сопротивляться не хотелось. Удар в гортань подвел итог короткой жизни. Такой удар ведет к рефлекторной остановке сердца, перелому щитовидного хряща и разрыву каротидной артерии. Княжич умер почти мгновенно. Шаман отбросив на сено почти догоревший огарок, вышел в ночь…
Пробуждение было тяжелым. Ощущение, будто всю ночь неподъемные мешки таскал. Болела голова, глаза и отчего-то живот в районе печени. Согнувшись, приняв позу эмбриона, лежал и терпел боль. Чертов северянин опоил шмурдяком паленым. И откуда у ромеев такое вино? Бр-р-р! Мерзость! При одной мысли передернуло.
– Эй! Горазд! – позвал Егор. – Кто там есть? Подойди!
Перевернувшись, узрел ноги Лиса, обутые в сапоги. Чего это он на земляном полу разлегся? Переборов головокружение уселся на лежаке. Напрягшись, подвинулся в сторону друга. Огляделся. Лис раскинувшись, расслаблено лежал напротив оконца, выпачкавшись в собственную блевотину. На губах, спустившись на подбородок и набившись в усы, отчетливо виднелись остатки засохшей пены. Лицо синюшного цвета, глаза широко раскрыты. Сразу
