– Могу помочь, – старый служака, закончивший земное существование в собственной кровати, и за всю службу не побывавший ни в одной передряге ни разу, не сводил с лица Егора пристального изучающего взгляда.
Ага! А чего запросишь за благодеяние? По жизни ведь точно альтруистом ни разу не был. И вообще маразм, вести разговор с покойником. На сон это все явно не похоже. В голове зашумело. Видно существо стоявшее напротив, только снаружи имеет знакомую оболочку. Внутреннее наполнение живому враждебно. Скорее всего как и другие, подобные ему, попытался полезть Лихому в череп, да наткнувшись на привет от волхва, отступил. Умный, да?
– Пантелеич, давай разойдемся красиво. Ты мне подсказываешь, куда я попал, и уползаешь в тину. А?
– Давай по-другому? – голос нежити изменился, став каким-то вкрадчивым, завораживающим.
Новая попытка проникнуть в сознание, подавить волю. Егор почувствовал это интуитивно, но противиться не стал, понадеялся на волховское заклятие. Ноги вдруг стали ватными, но в целом терпимо. Ничего. Давай шустрей вперед и с песней! Как только по рогам получишь, так и разговор продолжим. Из подсознания, на легкое, невесомое, почти неощутимое вмешательство представителя Нави, так же легко и скрытно вплыло уже до боли знакомое:
– Ой, ты Свет, Белсвет, коего краше нет. Ты по небу Дажьбогово коло красно солнышко прокати, от, онука Дажьбожего Егора, напрасну гибель отведи: во доме, во поле, во стезе-дороге, во морской глубине, во речной быстроте, на горной высоте бысть ему здраву по твоей, Дажьбоже, доброте. Завяжи, закажи, Велесе, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье, чернецу и чернице, упырю и упырице на Егора зла не мыслить! От красной девицы, от черной вдовицы, от русоволосого и черноволосого, от рыжего, от косого, от одноглазого и разноглазого и от всякой нежити! Гой!
– Ш-шурх!
Псевдополковника, в натуре отбросило на ступени лестницы ведущей на верхний этаж, даже молния проскочила. Лиходеев пришел в нормальное состояние. Спасибо! Не подвел дед. Дай Велес ему здоровья, еще лет на двести!
Улыбающийся пузан, как ни в чем не бывало, спустился на площадку. Усмехался открыто и можно сказать приветливо. Только Лихой все равно приметил в коротко брошенном взгляде, злые искорки, а сам взгляд хищный и какой-то нечеловеческий.
– Егор, ну зачем так сразу-то? Ведь мы и договориться сможем. Смотри!
Существо достало из-за спины невзрачный цветок, при скудном освещении, непонятно какого цвета, протянуло перед собой.
– Вот! Цветок папоротника. С ним все клады скрытые от глаз людских в землю, все твои! Богатым будешь! Ну! Решай! Ты мне княгиню с чадом, а я тебе богатство! Кстати, язык птиц и зверей, тоже хозяин цветка понимает. Тоже немаловажное знание.
– Ясно. Значит, это дорога в мир демонов ведет.
– Так как?
– Да пошел ты. Козел безрогий!
На мгновение, ему показалось, что престарелый знакомец изменился. Или это полумрак скудости освещения, сыграл с ним нелепую шутку, создавая иллюзию узнавания пляской черно-белых теней? Почудилось, что перед ним стоит не знакомый ему покойный полковник, а некое существо в другом обличье. Спрятавшись за искусно сделанной маской, оно растягивало губы в приветливую улыбку, и в то же время наблюдало холодным и тупым взглядом. Не-е, пора завязывать с общением.
– Пора. В это царство теней мне точно не нужно. Прощай.
Развернулся и не оглядываясь пошел обратно.
– Зря! – послышалось в спину. – Жалеть будешь, Лихой!
– Ничего, жил без цветка, не жаловался. И дальше проживу. – Уже тихо, чисто для себя, прошептал Лиходеев.
– Не получилось? – донесся другой голос с лестничной площадки.
– А я сразу предупреждал. Я Лихого давно знаю. Упертый как баран.
В углу лестничной площадки, там, где тень была особенно густая, стояло странное существо. Серый бесформенный балахон скрывал очертания неестественно изломанного тела, глубокий капюшон прятал черты лица. Огромного роста, оно стояло ссутулившись, подпирая головой потолок. Складывалось впечатление, что это нечто соткалось из мрака в одно мгновение.
– Но попытаться-то стоило, Асмодей?
– Это верно, твое темнейшество! Еще товарищ Сталин сказывал: «Попытка – не пытка!»
Черт меж тем тоже был доволен встречей со знакомцем. В этот раз Лихой его точно не узнал. Шутка с образом полковника удалась, хоть и не привела к желаемому начальством результату.
А самого Лиходеева ожидал сюрприз в виде закрытой двери. Подойдя к ней, Егор от души побарабанил в метал полотна.
– Любава! Открой!
С другой стороны завозились, но толком понять, что происходит снаружи было не возможно. Снова приложился к двери.
– Открой!
Через какое-то время щелкнул замок и скрежет петель привел в движение саму дверь.
– Лихой!
Княгиня попыталась броситься навстречу, но грозный голос остановил.
– Стой!
Егор вышел в знакомый зал и был удивлен. В обществе Любавы и малого, наблюдалось прибавление. Десятка три созданий, напоминающих людей, насторожено следило за каждым его движением. Все как один малорослы, росточком княжичу лишь до пояса достают, а это сантиметров шестьдесят с натяжкой, пузаты, с широкими плечами и огромными рыжими бородами. При всей непонятности ситуации, Лиходеев едва сдержался, чтоб не заржать голосом боевого коня. Потеха, да и только! Пигмеи какие-то. Нет. Гномы. Ступни ног непомерно велики, вон как громко топают в прикольных башмаках. У-у-у! Бродяги малорослые, и чего это вы удумали? Коротышки и вправду были на стреме и выстроившись полукругом, готовы были набросить на Лихого сеть, да не простую, а нет-нет, да и искрившую может быть даже электричеством.
– Стой, где стоишь!
Вот и лидер обозначился.
– Стою!
Мелкий предводитель, из-за спин подчиненных растянувших ячеистое полотно сети, направил на Лихого металлический посох, скорее всего аналог прибора по определению чего-то непонятного. Пучок света, вырвавшийся из посоха-прибора, образовал вокруг Егора световой круг и меняя расцветку, в конечном итоге застыл в зеленом свечении. Коротышка-предводитель уже более спокойным голосом оповестил собравшихся:
– Живой человек, без примеси посторонних вкраплений. Убрать сеть! Дверь закрыть и заблокировать!
Их отвели в небольшую комнатушку и выставив на стол съестное, стали угощать едой мало походившей на привычные вид и вкус. Любава между делом вполголоса объясняла обстановку.
– Это сирты. Их еще ведающие
