Изможденных дорогами и ранами славян, выплюнуло на Русь Дикое поле. Остатки дружины, возвращались в родную землю из Византии, следуя кружным путем через Тьмутаракань. И поползли слухи по погосту. Егор раньше не вдавался в подробности забугорной жизни, а оно вон как выходило…
Оказывается Византийская империя на ладан дышит. Турки-сельджуки, верста за верстой, медленно, но верно, теснили войска императора, подбирались к Константинополю. Примерно в то время, когда князь Святослав напал на Курск, Роман Диоген у Манцикерта проиграл решающую битву. Русы бились бок о бок с греками, а при поражении, с ними же и бежали с поля брани. Но беда одна не приходит к ослабевшему льву. Норманны апулейского герцога Роберта Гюискара, прозванного пожирателем чужих земель, словно шакалы, стали харчить византийские владения в Южной Италии. Оставшимся в живых славянам из дружины, пришлось кружным путем, через Крым и Дикое Поле, добираться домой. Пользуясь сложившимся положением, против греков возмутились болгары, и мятеж перекинулся с Северо-западной Болгарии на Подунавье. Потому и крюк в пути на Русь, получился большой и опасный. Слава богу, вернувшиеся из набега половцы к этому времени получили по чавке в землях Ростова и пинком были вышвырнуты в родные пастбища. Зализывая раны, плотоядно издали смотрели на проходивший поезд русов, скрипели зубами, но не нападали. Посчитали, что сил маловато.
Мысли Лихого блуждали в воспоминаниях родной истории средних веков. Выходит, что и в этой реальности турки откусят большой кусок чужой земли, и что характерно, переварив его, создадут империю под дланью султана. Быть может сумеют дотащить ее аж до двадцатого века. Ну и что, что в этой реальности, стольного города Киева и в помине нет? Череда событий помаленьку выравнивается в привычное русло. Государству, кровь из носу нужно объединение. Нужен Великий князь. И почему бы ним не стать Владимиру? Молод. Слабоват. Так ведь все это дело наживное. А Лиходеев по мере возможности поможет укрепиться.
Окно хорошей погоды, позволило проскочить отрезок пути до Переяславля без приключений. Лиходееву раньше не приходилось бывать в Переяславле. Город небольшой, сравнительно молодой. Все в нем было строго, чисто и красиво, но все равно по славянски открыто и доступно. Шел от ворот пеше, ведя в поводу свою лошадь и лошадей своих подопечных. Шел по мощеной дубовыми досками, широкой улице, меж боярских и купеческих дворов, обнесенных крепкими частоколами заборов, с выглядывающими из-за них островерхими теремами, хоромами и подсобными строениями. Минуя по касательной огромную площадь, не применул остановиться, глазея на происходящее на ней.
Кипит, бурлит разноязыкий торг. Видать под конец сезона торговли попали. Никак распродажа перед зимней «спячкой»? Здесь и греки, и болгары, и евреи, и армяне, и ляхи, и немцы, и чехи, и арабы, варяги, иные гости, непонятно из каких стран. Поодаль амбары, из коих прямо в подводы грузят товары. Видно и здесь опт пользуется успехом. Нда! А ведь сам город не на реке стоит, была бы река, тогда…О-го-го-го! Не бедствует-то князь Владимир.
– Ты чего встал, Лихой? – окликнула из седла Любава.
– К будущему работодателю прицениваюсь.
– Ну и как?
– Потянет!
Привлекли внимание купцы и приказчики из Новгорода, развесившие на крашенных жердинах песцовые, собольи и куньи меха. Зазывала зычным голосом выкрикивал:
– Подходи, народ честной! Зима не за горами!
Это точно, скоро холодно станет. А вон лотки с шелковыми тканями. Это арабы торгуют. Такую ткань не всякий позволит себе приобресть! Вон и носорог из Греции, боярыням и боярышням, златотканые паволоки толкает. Как по команде пересохло в горле, это увидел, как бояре у бочонков с вином толкутся. Пробуют, выбирают…
– Едем!
– Едем-едем, княгиня.
Бурлящий людской поток с лавочниками и зазывалами остался позади. Снова по сторонам дороги пошли боярские уделы. Тишина и благолепие, подсказали, что скоро появится княжий детинец… О! Вот он! Каменная крепостица, а у ворот не простые городские вратари, а гридни службу несут. Молодые. Косая сажень в плечах. Зброя дорогущая, как в целом и весь их прикид.
Остановился. Помог сойти с лошадей Любаве и княжичу.
– Сейчас…
Подошел к стороже, поздоровался. Выступая в роли стороннего для княжества просителя, обратился:
– Оповестите боярина, который сторожей нынче ведает, что княгиня Курская с сыном, у врат детинца ожидает. Пускай Светлому князю об их приезде доложит.
Оба охранника, зорким, наметанным взором окинули его, потом княгиню и отпрыска володетеля Курска. Кивок.
– Добро. Ожидай. Можете пока на внутренний двор войти. – Последовал ответ.
Князь Владимир, после приезда из Курска, с головой окунулся в дела. Как и подобает владетелю, пусть и не большого удела, но все же собственного стола, занимался хозяйством. Война отступила от души, но оставила в ней борозду неизгладимого следа. Первая такая война, где брат шел на брата. Она не походила на игру, не выказала в сердце молодого князя доблести и чести. В памяти остались, людская смерть и пожарища большого города. Отсюда днем и непомерная тяга к работе, а по ночам неуемная страсть в постели с молодой женой. Светозара недоумевала. После похода мужа словно подменили. Она и до этого не жаловалась на отсутствие внимания Владимира, но сейчас он любя ее, сжигал за ночь себя. Похудел, осунулся. Но стоило выйти из опочивальни, до всего ему было дело. Сам контролировал постройку новых амбаров, медуш, расширением княжеских пашен. Следил за поступлением от смердов съестных припасов. Вирников гонял по деревням и весям, словно гонцов с письмами. Каждую седмицу затеивал рассмотрение судных дел. Не было покоя князю, вкусившему знания от междоусобных смертельных игр. Всем естеством понял, как мало и тесно его княжество. Потому и не стал тянуть со встречей с курянами, заслышав о их приезде.
Лиходеев вздохнул полной грудью, когда с рук на руки сдал подопечных князю. Тот принял свою дальнюю-дальнюю родню. Подтвердил обязательство. Сильно удивился на просьбу Лихого, переговорить с глазу на глаз. Но тем не
