– Куда люд делся?
Взмах рукой в сторону леса.
– Там! Прячутся!
Вот она Русь! Это юг. А что на западе и на севере происходит? Там свои беды. Там свои напасти. Никак не уймутся соседи. Все до чужого добра не равнодушны. Эх! Владимир бы только не подвел. А там наладится все. Не может не наладиться!
Вот и луговина с рекой, а сбоку лес стеной. До Крома верст тридцать осталось. Пора сворачивать.
Золотистый круг солнца завис над верхушками голых деревьев, зелени сосен и елей, вот-вот готовый сойти с небосвода. Осенний, сумрачный лес, отошедший от пологого берега реки на добрую полосу полевой ленты, на которой пожухлая трава словно струпьями обильно была утыкана высохшими стрелами верхового бурьяна. Его сплошная стена по краю составляла еще и нижний ярус густого кустарника с красными ягодами на безлистных, колючих ветках. К редкому чириканью птиц добавлялся едва различимый гул течения воды. Противоположный берег, кручей возвышавшийся над омутами, нет-нет. Лиходеев тыльной стороной ладони провел по челу, убирая капельки пота. Устал от дороги, и лошади устали. Взгляд зацепился за мохнатую живность, подающую голосом беспокойство. Стадо коз, лениво гулявшее у самой воды. Вот он и добрался! На вершине склона стоял оперевшись на палку хозяин животины. Только не как в прошлый раз, бородатый и седой дед, а мужчина в расцвете сил и здоровья. Видать нового гарамана поставили. Ну, это ему на руку. Мужик с улыбкой и присущим смердам живущим обособленно от родного печища любопытством, наблюдал за подъезжавшим всадником, ведущим в поводу еще двух лошадей. Подъехав, соскочил на землю. Перебросив повод лошади через голову, неторопливо повернулся к аборигену. Поприветствовал:
– Здрав будь, добрый человек!
– Здравствуй, путник! В Кром едешь? Тут недалеко осталось, но до вечера путь не осилишь. Хочешь, заночуй у меня? Тут, до самого города, боле негде.
– Видать придется воспользоваться твоим приглашением.
– Тогда погодь маленько. За мной пойдешь.
Мужик размахивая длинной слегой, со свистом и окриками погнал рогатых по лесной тропе, вслед за ним ведя лошадей в поводу двинулся и Лихой.
Знакомая избушка, затененная кронами деревьев, вросшая одной стороной бревенчатого угла в грунт, разве что курьих ножек не хватало, была как и прежде на своем законном месте. Оконце-слепыш. Вместо стекла не слюда вставлена, высохший бычий пузырь натянут на подрамник. Дверь не скрипнет, потому как на ременных петлях прилажена, но и закрывается не плотно. Печи нет. Жаровня запылала, быстро нагревая маленькое пространство.
– Откуда путь держишь?
– Из Переяславля. Только мне не в Кром нужно. Мне бы с князем Вячко пообщаться.
На лице хозяина халупы не дрогнула ни одна морщинка. Спокойно сидел у жаровни, подбрасывая в кострище хворост, будто и не слышал слов собеседника. Лиходеев полез за пазуху, вытащив медальон на шнурке, поднес на ладони к глазам мужика.
– Что ответишь, гараман?
– Завтра.
– Что завтра?
– Завтра Вячко по делам будет в Заречном Чертоге, а это в пяти верстах отсюда, там его и увидишь, караб.
Утомившись в пути, ночью спал, оставив все думы на потом. Завтра. Все будет завтра…
Три человека сидели в горнице. Двое молодых и один в преклонных годах, который усталыми глазами смотрел на молодь. Князь Вячко, юный, тонкий, с пушком на подбородке, володетель рода Белой расы, был возбужден встречей с боярином, и даже радостен. Лихого заботила сейчас не встреча, а то, что происходило в боярском уделе потенциального тестя. Молчан по обыкновению был не многословен.
– Да ты пойми, Лихой! У боярина все сладилось! И сговор со сватами прошел. А тут ты, как снег на голову! Мне не по нраву разбивать уговор и вступать в свару с боярством!
– Княже, да я тебя и не прошу об этом. Ты только не мешай и все!
– Это как?
– Вон, Молчан говорит, что по обычаю, невесту должны завтра ввечеру или в ночь, умыкнуть из родительского дома.
– Ну?
– Так ее и умыкнут. Только чуть раньше, чем задумано.
– Ага! Понял! Ну и…
– А вы уж братцы, постарайтесь побольше мельтешить и бестолково суетиться.
– Ну т-ты…!
– Да знаю. Сволочь я первостатейная. Но девку все едино никому не отдам. Моя она!
Молчан нарушил свою отрешенность от разговора.
– Лихой, ты думай, что предлагаешь!
– А я не предлагаю. Я прошу. А предложить у меня есть что. Тебе Вячко первому говорю, а ты до ушей заря донеси. Скоро встряхнется Русь. И не малую лепту в эту встряску должен я буду внести.
– Ну-ка, ну-ка!
– Подбросил я идею Переяславскому князю Владимиру о великокняжеском столе. Объединить Ростовское, Курское, Черниговское и Переяславское княжества под одной рукой.
– Нам-то что из того? – спросил молодой князь карабов.
Лихой удивленно посмотрел на князя, перевел взгляд на подобравшегося при его словах Молчана. Понятно. Как говорится, должность занята, а вот соответствия пока не имеется. Молод князь. Ему пока саблей махать сподручнее, чем мозгами скрипеть. А вот десятник, тот сразу осознал, в какую сторону ветер может подуть.
– Вам как раз это все на руку. Вятичи приобретут доброго соседа и союзника.
– А с чего ты взял, что доброго? – подал голос Молчан.
– А я на что? Думаешь, мне охота с зареем сориться? И князя настрою так же. Нам дружить нужно и оборону Руси крепить, а не воевать. Скоро Византия окончательно рассыплется, Болгария под турецкую пяту ляжет, Дикое поле усмирять нужно, Тьмутаракань вернуть. А у нас разброд и шатание. Если не объединить княжества, то время наспело западникам и южанам, нас порвать как Тузик грелку. Может случиться, что и Руси не станет.
– Ну это ты загнул! – возмутился Вячко.
Десятник потеребил пятерней
