Бух.
– Лея, дорогая, ты понимаешь, что Джуди Лоусон похитила тебя?
Бух.
Бух.
Бух.
Голова у меня раскалывалась, говорить стало невозможно. Я могла только таращиться на нее с отвисшей челюстью. Она ошибается. Матушка забрала меня, когда я была никому больше не нужна. Я с вызовом замотала головой.
– Милая, Джуди изменила твое имя. Ты Мия Клейн. Леи не существует.
17. Мия
Крик так и не вышел у меня из груди.
Чернота, которой я так долго страшилась, просочилась в раскрытый рот.
Я не могла дышать.
Она была повсюду.
Я чувствовала, как она распространяется по моему телу.
Поглощает меня.
Я пыталась захлопнуть рот, чтобы остановить ее, но тело мне больше не принадлежало.
Темнота заполнила все части меня.
И я перестала существовать.
Часть вторая
18
– Голова болит? – сочувственно спросила доктор Маршалл.
Я не могла ей ответить. Мой мир расползался по швам. Как она не видит? Ее губы шевелились, но рев у меня в голове не пропускал никаких звуков. Я пыталась осмыслить ее слова, но ничего не складывалось. Все эти годы Матушка заботилась обо мне. Как она могла… Нет, это просто невозможно. Она все время говорила, что мама с папой не хотели возиться со мной. Неужели она действительно забрала меня у моих родных? Мне хотелось драться. Наброситься с кулаками на Матушку за то, что она сделала. Наброситься с кулаками на доктора Маршалл за то, что рассказала мне об этом.
Я закрыла глаза в надежде хоть на какое-то облегчение. Вместо этого голову заполнили картинки, словно кино показывали. Кадры со мной, играющей перед домом с Дейзи и вдруг оказавшейся в машине. Картинки последующих дней, где я плакала и звала маму с папой. Картинки уколов и таблеток, под которыми она меня держала, и последовавшей за этим болезни, списанной на мою аллергию к солнцу. Ложь. Все ложь.
И Мия.
Моя Мия.
Моя близняшка.
Невозможно.
Как я могла придумать себе сестру? Свою потрясающую близняшку, которую я любила больше всех на свете.
Меня затошнило. Не будь в животе пусто, меня бы вырвало. Вместо этого, выкручивая желудок, меня сотрясали неуправляемые сухие спазмы. В какой-то момент начало казаться, что у меня рвутся внутренности. Кто-то дотронулся до моей руки, пытаясь успокоить, но я оттолкнула его. Я была безутешна. Лучше бы я никогда не покидала дома Матушки. Зачем я ушла? В один стремительный миг я потеряла все, во что верила.
Когда несколько часов спустя я проснулась, солнце уже не попадало в окно. Занавески были еще открыты, и я видела звезды, сверкавшие в ночном небе. Я не помню, чтобы когда-либо прежде видела эти красивые звезды. Они были противоположностью солнцу, но все равно притягивали взгляд. Мысли мои перетекли на доктора Маршалл, но я спрятала их в дальние закоулки мозга. Я не была готова принять ее непрошеную правду. Утрата реальности причиняла мне физическую боль.
Я задумалась так глубоко, что не заметила, как стул возле моей кровати двигается.
– Привет, солнышко.
Женщина со знакомым лицом вернулась. В смысле, мама. Наверное. Я знала, кто это. Матушка учила меня верить, что маме я была не нужна, – вот она внезапно здесь. Я всю жизнь была ей нужна и папе тоже. Это открытие не укладывалось в голове. При мысли об этом голова снова начинала болезненно пульсировать.
Я опасливо разглядывала ее, не понимая, чего она ждет. Коли на то пошло, чего вообще от меня ждут? Я больше не знала, кто я такая. Последние слова доктора Маршалл гремели у меня в голове. «Ты Мия Клейн. Леи не существует». Это заявление, словно цунами, смыло весь мой мир. Я моргнула, по щекам поползли дорожки слез, взгляд затуманился.
Мама вскочила и схватила охапку салфеток. Я ожидала, что она протянет их мне, но она собственной рукой нежно промокнула мне щеки.
– Мне так жаль, милая, – шептала она, поглаживая меня по волосам.
Я инстинктивно отпрянула. Взгляд ее затуманился.
– Прости, – прохрипела я.
Ее глаза заблестели от непролитых слез.
– Никогда не извиняйся, Мия.
При этом имени я поморщилась, но она не заметила – как раз отвернулась к пластмассовому кувшину на подносе напротив кровати.
– Спасибо, – с благодарностью приняла я чашку воды.
Я пила долго, прежде чем поставить ее на стол.
– Мне только в радость, солнышко. – Одна слеза таки выкатилась из переполненных глаз.
– Тебе грустно? – спросила я.
Версию правды от доктора Маршалл я уже знала, но мне надо было услышать это от мамы. Мне требовалось доказательство, что все это по-настоящему.
Она подвинулась на стуле вперед, вытерла слезы и улыбнулась.
– Нет, детонька. Я просто очень счастлива. Я и не думала, что снова увижу тебя. Как подумаю о том, что это чудовище с тобой сделало… – Она осеклась, потому что в комнату вошел мужчина – папа. Он был старше, чем в моих воспоминаниях. Волосы слегка поседели, морщинок вокруг глаз прибавилось. И легкая улыбка, памятная по тем давним годам, исчезла. Лицо его было отстраненным и закрытым.
– Привет, Мия. Как ты себя чувствуешь? – спросил он официально, огибая мамин стул.
Я снова поморщилась при упоминании этого имени, только на сей раз это заметили. Мама с папой неуверенно переглянулись.
В животе начали извиваться змеи ужаса.
Они знают.
Я чокнутая.
Я закрыла глаза, мечтая отгородиться от всего мира. Хорошо бы заснуть. Моя новая реальность оказалась не проще той, из которой я только что сбежала.
Вновь открыв глаза, я встретила папин пристальный взгляд. Он не протянул руки, и я испытала облегчение. Его гранитное лицо читать было труднее.
– Со мной все в порядке, – соврала я.
Снаружи мне было не больно, но между бомбой доктора Маршалл, мамиными слезами и пронзающими словами о Матушке внутренности мои представляли собой спутанную кашу.
– Можете рассказать мне, что случилось? – попросила я.
Мама замотала головой, но папа остановил ее, положив ей руку на плечо.
– Она заслуживает узнать правду от нас. По телику только об этом и говорят, и вообще, детектив Ньютон ее уже допросил. – Он говорил так, словно меня тут не было, но суть его слов я уловила. Матушка в беде – ее поймали?
– Мия не сможет справиться с этим после того, что случилось сегодня днем. – Мамин голос поднялся на октаву выше. – Нельзя на нее давить.
– Она имеет право знать, – отрезал папа.
По комнате растекалось тяжелое напряжение.
Мама снова запротестовала, но я перебила ее.
– Мне надо знать.
Она обмякла на стуле, словно мои слова выпустили из нее воздух.
Папа начал бесстрастным тоном, излагая то, что они сами знали о моем похищении. В августе 2007 года среди бела дня Джуди Лоусон забрала меня с газона у нас перед домом. Мне было шесть лет. Мама
