Я кивнула и потерла запястье. Не думаю, что Матушке это понравилось бы, но не стала об этом упоминать.
– Представляю, как ты обрадуешься, что тебе скоро снимут капельницу.
Я взглянула на трубочку, подсоединенную к игле у меня в руке, и рассеянно почесала это место. До того момента я особенно об этом не думала. Это было не так страшно, как наручники, приковавшие меня к кровати в подвале. Мой взгляд скользнул на другое запястье, покрытое толстой повязкой.
– Хоть я и связана с медициной, но всегда ненавидела капельницы, – трещала доктор Маршалл, несмотря на мое молчание. – А каково, когда тебе не могут сразу попасть иглой в вену? – Она подчеркнуто содрогнулась. – Ты тоже ненавидишь иголки?
Я снова пожала плечами. Повертела ее вопрос в голове. Боюсь ли я шприцев? Это банальная штука, учитывая, что есть куда большие причины для страха. Матушка делала мне уколы, и я всегда знала, что надо стоять спокойно. Да, я ужасалась, когда она появлялась со шприцем в руке. Значило ли это, что я боюсь иголок?
– Матушка не позволяла мне бояться их. Я не дергалась, потому что мне так сказали, – ответила я.
Доктор Маршалл не выказала ничего, кроме любопытства.
– Матушка? – переспросила она. – Это та женщина, у которой ты жила, Джуди Лоусон? Ты называешь ее Матушкой? – уточнила она, царапая что-то в лежавшем у нее на коленях блокноте.
– Да, – ответила я, хотя не знала, что Матушку так зовут.
Помню, однажды я совершила ошибку, пожелав узнать имя Матушки, и получила в ответ по губам. Она настаивала, что Матушка – это все, что мне нужно знать. После этого я никогда даже не думала поднимать этот вопрос.
– Это было неправильно? – спросила я, поскольку врач продолжала делать заметки.
Она подняла глаза от блокнота.
– Ничего из того, что ты говоришь, не является неправильным. Я здесь только для того, чтобы помочь тебе. Сейчас ты в замешательстве. Ты можешь довериться мне, чтобы я помогла тебе?
Мои пальцы нервно теребили одеяло. Я боялась неприятностей, которые это вызовет, и не была уверена, что доктор Маршалл это понимает, но мне хотелось доверять ей. Я снова кивнула.
Она весело улыбнулась мне.
– Прекрасно. К тому моменту, когда со всем этим разберемся, мы точно подружимся.
Я неуверенно улыбнулась.
– У меня никогда не было настоящего друга, – сказала я.
Лицо ее на кратчайшее мгновение затуманилось, и она снова засияла мне улыбкой, вот только до глаз улыбка не добралась. Ей меня не одурачить. Может, я и не понимаю множества вещей, но чтение по лицу было лучшим средством избежания наказания. Настроение Матушки можно было читать как открытую книгу.
– Для меня честь стать твоим первым другом.
Я мгновенно откликнулась на ее улыбку, чувствуя себя свободнее, чем когда-либо прежде.
– Однако, хотя мы непременно подружимся, думаю, нам стоит официально представиться друг другу. Привет, я доктор Александра Маршалл, – сказала она, снова протягивая руку. – Можешь звать меня Александрой.
Я не могла сдержать улыбки. Что-то в ней заставляло меня доверять ей.
– Я Лея, – сказала я, профессионально пожимая ей руку.
Я смотрела, как она отпустила мою руку и строчила что-то в своем блокноте. Я что-то сделала не так? Глаза ее двигались по бумаге, но она держала блокнот так, что записей было не разобрать.
– Поняла. Что ж… Лея, – сказала она, сделав перед моим именем паузу. – Что ты помнишь из того дня, когда тебя спасли?
– Я убежала, – просто ответила я. – Матушка сердилась, наверное, до сих пор сердится. Я знала, что солнечный свет навредит мне. Она предупреждала меня, но мне нужно было удостовериться. Это поэтому я так болела?
– Джуди Лоусон говорила тебе, что от солнечного света ты заболеешь? – спросила она, проворачивая ручку в пальцах.
– Да. По-научному это называется эритропоэтическая протопорфирия, но так язык сломаешь. Проще говоря, у меня аллергия на солнце.
– У тебя всегда была аллергия на солнце?
– С раннего детства, – неохотно ответила я. Мне не хотелось признавать, что родители отказались от меня из-за моей болезни. – Матушка знала, как ухаживать за мной.
– Кстати об этом, тут есть кое-кто, кому очень не терпится повидать тебя, – сказала доктор Маршалл, словно прочитав мои мысли. – Ты рада увидеть своих родных?
Я пожала плечами.
– Они отказались от меня, когда я заболела. Не уверена, что хочу их видеть. А вот Мию увидеть жду не дождусь, – честно ответила я.
Улыбка ее сделалась принужденной.
– Понимаю. Расскажи мне о Мие.
– Мия – это моя сестра-близнец, – сказала я, с трудом выталкивая слова.
– Близнец? – переспросила доктор Маршалл. – Тебе Джуди рассказала о Мие?
Я помотала головой. С чего бы Джуди рассказывать мне о Мие? Я была достаточно взрослой, чтобы помнить свою семью, когда она взяла меня жить к себе.
– Я бы ни за что не могла забыть Мию, – сказала я уверенно.
– Понимаю. Почему бы тебе не рассказать мне немного о Мие?
Я едва не рассмеялась вслух от облегчения. Поговорить о Мие будет чистым наслаждением.
– Мия потрясающая, – начала я, впервые за долгие дни чувствуя себя счастливой. – Мы близнецы, но в ней есть все, чего нет во мне. Она смешная, умная и всегда хорошо себя ведет, – произнесла я, желая скрыть дрожь из моего голоса.
Не то чтобы я не хотела признавать, что я не всегда хорошо себя веду, но она могла прийти к такому выводу. А вдруг Александра больше не захочет быть моим другом, если узнает о моих проступках? Возможно. Я затолкала негативные мысли поглубже и продолжала описывать Мию, идеального близнеца.
Я столько всего знала про Мию. Я излагала очень подробно, гордо хвастаясь всеми ее успехами.
– Похоже, ты много знаешь о своей сестре, – заметила доктор Маршалл, когда я наконец замолчала.
– Разумеется, знаю. Она же мой близнец, – ответила я возмущенно.
Она что, правда думает, что я не знаю собственную сестру?
Доктор Маршалл кивнула, снова делая записи в блокноте.
– Должна признать, я в некотором замешательстве. Какие-то вещи, которые ты помнишь про Мию, совпадают по времени с твоим проживанием у Джуди Лоусон.
Я тупо смотрела на нее, не понимая, куда она клонит.
– Например, ты упоминала, что Мия – круглая отличница, но тебе было шесть лет, когда тебя забрали. Твои родители говорят мне, что учебный год едва начался, когда ты пропала. Рановато для оценок, не находишь? – Тон ее оставался мягким и заботливым. – Откуда ты знаешь, что Мия – круглая отличница? – ласково подтолкнула она меня.
Ее вопрос застал меня врасплох, и я невольно вздрогнула.
Голова больно запульсировала.
Бух.
Бух.
Бух.
Я потерла виски в поисках ответа.
– Ты также говорила, что Мия любит заниматься волонтерством, когда не делает уроки или не тусуется с друзьями. – Ее слова продолжали вонзаться мне в голову, как спицы.
Бух.
Бух.
Бух.
Я не могла сосредоточиться.
– Она моя сестра. Я должна знать такие вещи, – промямлила я.
Ерунда какая-то.
Бух.
Я потерла виски сильнее. Ее вопросы были
