— И чем же вам поможет такой посредственный маг, как я, экселлент?
— Кхем, я не знаю.
— А, ну это все упрощает. Экселлент, я всего лишь магистр Академии. Да, это значит, что я стою выше любого рядового волшебника, особенно того, кого обучали не у нас, но любой архимаг в прямом столкновении раздавит меня как червя, если я не смогу вовремя удрать.
— Упаси Молотодержец, неужели ты думаешь, что я предлагаю тебе выступить против Осмольда?!
— Пока что вы мне ничего не предложили, но я прагматик по натуре и не желаю оставлять вам ложных надежд.
— Тобиус, дружище, все, что я осмелюсь попросить у тебя, — это время. Во имя сохранения мира и поддержания стабильности, так сказать. Видишь ли, я поручил молодому Мерату расследование. Пока что оно идет ни так ни сяк, но он талантлив, как и его отец. Рано или поздно что-то вскроется, и тогда, возможно, я обращусь к тебе за помощью.
— Экселлент, почему вы думаете, что я могу вам помочь?
Король нахмурился, помолчал немного, но в итоге лишь пожал плечами:
— Репутация и опыт. Твоя репутация и мой опыт. Ты — маг Академии, а значит, мастер своего дела. Ты был на войне, в Ривене многие считают тебя героем, причем не только волшебники, но и простые люди. Ты выжил в стычке с Шивариусом, а для этого нужно кое-что собою представлять, если сведения об его исключительной силе не лгут. В конце концов, ходит молва о желтоглазом волшебнике, который помогает всем, кому нужна помощь.
— Что, прямо так и ходит?
— Ну… у меня хорошая сеть осведомителей… в большинстве стран Вестеррайха. А волшебника, который просто так помогает всем, нетрудно приметить. Сам понимаешь, ваш брат никогда не страдал излишним альтруизмом, а желтые глаза — редкая примета. Я прошу тебя о помощи, Тобиус, и надеюсь, что ты не откажешь. В конце концов, я даже не уверен, что ты действительно сможешь помочь, но страшусь не найти тебя в случае настоящей нужды.
— Я простой волшебник…
— Как скажешь. Да только простые волшебники сидят себе в лавках и приторговывают снадобьями либо, если более способны, служат при мелкопоместном дворянстве, сытно едят, вдоволь спят, потихоньку творят магию… а не мечут молнии на поле брани, сражаются с чудовищами, демонами, заводят знакомства с высшей знатью, ходят в доверенных лицах у королей. Может, ты и хочешь быть простым волшебником, но существует некий фактор, некая неизвестная в уравнении величина, которая наделяет тебя неведомыми, хаотическими возможностями, неподвластными ничьему пониманию, даже твоему собственному. Это может помочь. Согласишься погостить в моей столице еще немного? Я знаю, что от нее дурно пахнет, но там живет множество людей, которые, возможно, уже в опасности. А уж я-то в долгу не останусь.
Маэкарну Зельцбургу никогда и ничто не доставалось легко, даже сама жизнь почти ускользнула от него, когда дофин родился с обмотанной вокруг горла пуповиной. Но он выжил и прошел тяжелый путь, который был бы непреодолим для такого, как он, кабы не острейший ум, красноречие, сила духа, способность убеждать.
Бронзовая ладонь осторожно пожала живую: Золотой Король не требовал клятв или подписей — ему хватало рукопожатия.
Когда волшебник вышел в приемную, Дези де Рахальезы и след простыл, но напряженный капитан гвардии никуда не делся. Тобиус последовал за ним по сверкающим коридорам дворца, а затем и по парковому лабиринту.
Фонтаны Лерьезаля поражали красотой скульптурных композиций и рисунка переплетавшихся водных струй, изрыгаемых золотыми мантикорами, драконами и василисками. В сердце лабиринта из благоухающих дивными цветами кустов расположилась большая овальная поляна, если так можно было назвать пространство под плотным навесом, уставленное удобными кушетками и украшенное статуями. На поляне оказалось немало народу, в основном нарядные придворные, между которыми скользили ловкие лакеи с вином и легкими, но изысканными закусками. Все шумно что-то обсуждали, поминутно вскрикивая и охая под звук лязгающего металла, и мало кто обратил внимание на появление герцога де Рабонта. Тем не менее, он двинулся вперед, легко преодолевая цветастую толпу, а волшебнику оставалось лишь натянуть поглубже капюшон и держаться рядом.
В центре поляны имелась круглая площадка, выложенная камнем, эдакая небольшая арена, круглый зрачок в овальном оке, внутри которого происходил бой. На крайнем западе Вестеррайха такое зрелище было редкостью и встречалось лишь в репертуаре уличных театров — двое мужчин, практически лишенных брони, стремительно скрещивали тонкие клинки шпаг, плетя быструю сверкающую вязь выпадов, парирований, контрударов и обманных приемов. Одним из поединщиков оказался Дези Мигель Пио Энрике Палома Марсиаль де Рахальеза, который двигался стремительнее и гибче молодого кота. Его оппонент, очень высокий и очень жилистый мужчина с собранными в хвост огненно-рыжими волосами, уступал армадокийцу в скорости, но великолепно пользовался длиной своих рук и ног, контролировал каждое свое движение.
Для уроженца ортодоксального западного Вестеррайха, где даже грозное пороховое оружие не смогло до конца вытравить из дворян привязанность к тяжелым доспехам и настоящим мечам, такая быстрая пляска казалась легкомысленной забавой. Однако Тобиус, как опытный целитель, знал, что человеческому телу для смерти не обязательно было быть разрубленным пополам — хватило бы и одного точного глубокого укола, а потому в пляске он видел смертельный потенциал.
Приглядевшись, волшебник обратил внимание еще на нескольких людей, отмеченных особо яркой рыжиной. То были молодые женщины и девушки, восседавшие на кушетках в окружении разряженных в пух и прах кавалеров. Они болели за долговязого, громко подбадривая его и выкрикивая имя Церцерион. Также за поединком следил еще один огненно-рыжий мужчина, низкорослый, коренастый, кривоногий, но необычайно широкий в плечах и с мускулистыми руками, толстыми как бычьи шеи. Он опирался на мраморную тумбу, то и дело запуская пальцы в жесткую бороду либо отпивая вино из кубка. На поясе коренастого висел устрашающий штакхорн[52].
Поединок оборвался неожиданно, его участники вдруг разошлись и, исполнив очень сложные пируэты шпагами, вложили их в ножны, после чего сблизились и учтиво пожали друг другу руки. Все сопровождалось бурными овациями. Дези несколько раз поклонился, после чего накинул плащ и поспешил