— Видимо, нам пора, мэтр?
— Вы отлично дрались.
— О, я не дрался! Это было представление! Дофин любит шпагу, и она отвечает ему взаимностью. Он не упускает возможности попрактиковаться с мастерами, к числу коих я имею наглость относить и себя.
Дофин, подумалось Тобиусу, да, безусловно, именно так оно и было. Церцерион Зельцбург, первенец Маэкарна, будущий король. А тот коренастый детина с топором — несомненно, его брат Брудас, родившийся тремя минутами позже. Внешне двойняшек объединяла лишь пара черт: огненно-рыжие волосы матери — прямые у дофина и курчавые у его брата — и отцовские глаза, блекло-синие, цепкие и чрезвычайно проницательные. При дворе ходила присказка, гласившая, что королева родила королю двоих наследников: хитрого змея и свирепого вепря, однако взглянувшему в глаза принцам становилось ясно, что родила она двоих хитрых змеев.
Сельмара вообще имела весьма крепкое для столь изящно сложенной женщины здоровье, и три из четырех ее беременностей принесли двойню. Сначала родились двойняшки Церцерион и Брудас, затем сестры-близняшки Триза и Квантина, после родилась единственная одинокая принцесса Фирцеза, и последними появились на свет сестры-двойняшки Зекстинда и Септона. Все они следили за поединком брата в тот день и увлеченно поддерживали дофина.
— И куда мне вас везти? — поинтересовался провожатый, когда под зорким взглядом герцога ди Рабонта они ступили на брусчатку парадного двора.
— Простите?
— У меня сложные инструкции, мэтр. Монсеньор сказал, что в зависимости от ответа, который вы дали королю, я должен отвезти вас в разные места. Если вы согласились — не знаю, на что, — мне поручено сопроводить вас обратно в особняк, а если отказались, на что монсеньор также выразил свою надежду, то я должен оставить вас в какой-нибудь приличной гостинице и попрощаться.
— Ясно, — протянул серый магистр, невесело улыбаясь. — Везите меня в особняк.
Когда Паскаль Мерат узрел Тобиуса в своих владениях вновь, благородный лик его изменился так, словно дворянин проглотил ложку настоя горечь-корня.
— Вы все-таки не вняли моей просьбе.
— Просьба экселлента звучала весче. Почему вы пытаетесь идти против воли сюзерена?
— Я никогда не пытался против нее идти, мэтр, следите за словами! Я лишь предвидел множество хлопот при отсутствии явной пользы. Поскольку вы согласились, теперь вы приписаны к моей службе. Не надо так удивляться, это воля короля. Она также значит, что я за вас в ответе, а это обременительно, учитывая, что за люди питают к вам интерес… Ах, ступайте уже к себе… агент. Завтра мы посмотрим, на что вы годитесь и к чему вас можно приставить.
Так, неожиданно для себя, Тобиус оказался зачислен в ряды агентов Тайного кабинета.
На следующий же день Вадильфар из Криксенгорма и Вилезий Вильтгрин, достаточно восстановившиеся после полученных ран, покинули особняк. В их присутствии больше не было нужды, гвардейцы исполнили поручение короля и теперь могли возвращаться в Риден, чему Мерат пообещал всячески поспособствовать.
Расставание вышло скомканным и немного неловким. Кем они были для Тобиуса? Кем он стал для них, изначально будучи лишь заданием? Сам серый магистр затруднился бы ответить, что он чувствовал, ибо эти двое не являлись его друзьями или кем-то дорогим для него, но он точно знал, что рад их выздоровлению.
— Хорошо, что путешествие в моей компании не окончилось для вас печально, — обронил он, протягивая Вилезию конверт.
— Мы тоже рады, господин Солезамо, — по привычке поименовал его гоблин. — Что это?
— Поскольку использовать вас как курьеров для доставки ответа королю Радовану архаддирцы не намерены, я решил составить письмо, которое свидетельствует о вашей беспримерной доблести и о том, что вы не раз рисковали собой во имя моей безопасности. Не то чтобы в этом кто-то мог усомниться, но, знаете, предосторожность не помешает.
Они приняли письмо, пожимая плечами, после чего несколько неловко потоптались на месте, поклонились и зашагали следом за Люкой, который повел их вниз, к порталу.
— Печалиться нет времени, — произнес Дези де Рахальеза, тоже следивший за сценой прощания, — нам надо узнать, на что вы способны.
— Я не печалюсь, сеньор де Рахальеза.
— Тогда прошу в сад.
Паскаль Мерат действительно вознамерился оценивать волшебника по его умениям, а потому, не тратя зря времени, устроил в саду небольшое мероприятие.
— Показать, как я управляюсь с боевой магией? — переспросил Тобиус, не поверив своим ушам.
— Да-да, — ответил шеф архаддирской разведки, попивая кофе на веранде в компании сестры, — у вас довольно громкая слава умелого комбатанта. Извольте продемонстрировать.
— Изволю, — кивнул волшебник угрюмо, — но сначала назначьте того, кто будет бегать по саду и прятаться от моих заклинаний.
— Давайте обойдемся без этого…
Мерат резко осекся, заметив, как переменилось лицо мага, каким бледным и твердым оно стало, как побелели от ярости глаза. Рив сложил руки на груди, и от его тела во все стороны рванула волна скрипучего мороза, лужайка покрылась сверкающим инеем, свет вокруг помер, утки в ужасе бросились прочь из покрывавшегося льдом пруда, а маг невысоко воспарил над землей.
— Я не потерплю такого неуважения к моему Искусству. — Голос Тобиуса вибрировал и клокотал на несколько разных тонов, будто ему вторили голоса из потустороннего мира. — Боевая магия призвана разрушать и убивать. Что мне разрушить, твой дом? Кого мне убить, твоих слуг? А может, тебя?
— Я понял, — уныло отозвался дворянин, разглядывая лопнувшую у него в пальцах чашку и кусок кофейного льда на столе, — довольно демонстрировать гонор. Приношу искренние извинения.
Очень медленно, словно нехотя, Тобиус вернулся на землю, и жуткая волна злобы, исходившая от него, рассеялась. Он все еще оставался хмурым, но уже не грозил сравнять все вокруг с землей.
— Ладно. Посмотрим, как вы управляетесь с клинком.
Дальнейшее с точки зрения серого магистра походило на фарс. Будто не веря, что он говорит правду о своем неумении обращаться со шпагой, господа шпионы вручили ему оную и поставили против Дези де Рахальезы. Армадокиец с учтивой улыбкой пояснил, что агенты Тайного кабинета обязаны обладать широким набором навыков и умений, и если мэтр не владеет каким-то, то не будет зла в том, чтобы
