Одного убью, одного покалечу — остальные скрутят меня, пришел к неутешительному выводу Тобиус.
— Я буду счастлив вернуться под защиту Академии и продолжить свое ей служение. — Кристаллические доспехи растаяли, гурхана втянулась обратно в тело серого мага.
— Ни на мгновение в вас не сомневался. — Клинки Ломаса медленно крутанулись в воздухе, издав звонкий мелодичный лязг.
Кузан Попрыгун принялся связываться с Академией, чтобы там зажгли астральный маяк и он смог провесить к нему портал. Четверо оставшихся магов следили за Тобиусом. Зря. Бежать было уже поздно, теперь Академия знала, что с ним установлен контакт, и отныне его неподчинение будет расцениваться не иначе как измена. Кузан завершил создание портала и попросил торопиться — если Око Посвященных еще не совсем потеряло хватку, вскоре кто-нибудь обратит внимание на несанкционированные игры с пространством.
Никадим Ювелир нисколько не изменился за прошедшее с их последней встречи время. Что есть семь лет для того, кто оставил за плечами два века? Ерунда. Он был все так же крепок, седые неухоженные волосы и спутанная борода напоминали растрепанную паклю; поблескивали, напоминая серый кварц, выцветшие глаза на твердом морщинистом лице. Его голову охватывал золотой обруч с синим самоцветом во лбу, а бесчисленные медальоны, цепочки и браслеты издавали звон при каждом движении.
В сопровождении этого звона он вошел в лекарский покой, посреди которого на овальном алтаре сидел Тобиус в белой робе пациента.
— Рад видеть тебя в добром здравии, мой бывший ученик.
— Почему меня держат взаперти?
— Возможно, потому что ты напал на другого мага. Согласен, он поступил опрометчиво, пытаясь взять твой посох, но разбивать ему нос было неприемлемо.
Тобиус вяло кивнул, давая понять, что ему довольно откровенно плевать на нормы поведения, когда кто-то тянет руки к его личному артефакту. Никадим Ювелир понимал это как никто. Он занимался артефактами всю жизнь, знал их, а к некоторым относился как к живым существам, коими они и являлись в некотором роде. Многие артефакты перенимали частицу характера своего господина и следовали тем убеждениям, которые исповедовали волшебники, их использовавшие. А поскольку почти все маги были гордецами, и многие артефакты могли посчитать ниже своего достоинства служить слабым хозяевам. В конце концов посох, который Тобиус отказался отдавать без боя, сам же Никадим для него и создавал.
— Скоро сюда явятся целители, чтобы обследовать тебя.
— Я здоров.
— Сочувствую твоей утрате.
— Что? — не сразу понял Тобиус. — А, да, рука.
— Как это случилось?
Серый маг пожал плечом, продолжая избегать прямой зрительной связи.
— Слишком много о себе возомнил и поплатился за это. В оправдание могу сказать, что следовал по своей Нити до самого конца.
— Почему не отрастил новую?
— Долгая история.
— Тобиус, я чувствую, что ты очень зол на меня. Это так?
Серый маг некоторое время молчал, а потом поднял глаза, и Никадим Ювелир увидел в них чистую злобу. Не вспыхнувшую ярость, а заматеревшую и окрепшую злобу, которая шла рука об руку с недоверием и презрением. А еще глаза Тобиуса выцвели, и Никадим ясно увидел, что они остыли, как остывают угли, перед тем как потухнуть окончательно. Желтые глаза поблекли и стали холоднее, дав приют колючей злобе.
— Хочешь поговорить о своем поручении?
— Мне будет достаточно услышать ответ на вопрос — знали ли вы, куда меня посылают и зачем?
— Я это знал. Хотя не думаю, что знал ты.
— О, это точно подмечено. Но я благодарен вам, ваше могущество, вы хотя бы дали мне хороший совет, которым я не успел воспользоваться, да и в целом все прошло лучше, чем могло бы. Пару десятков раз я не погиб лишь благодаря аномальному везению или тому, что кто-то свыше имел на меня более долгосрочные планы, но я ведь вернулся живьем, так что нечего жаловаться. Одно лишь тяготит сердце, — стылые глаза мимолетно вспыхнули, — меня послали на убой. Конечно, гордыня и тщеславие должны быть наказуемы, но в таком случае следовало бы перебить почти всех магов в мире, и желательно не таким подлым образом. В остальном у меня нет претензий к Академии.
— Выговорился?
То, как старший волшебник произнес это, воспламенило в Тобиусе сильнейшее желание наброситься на Никадима, повалить и бить затылком об пол, пока наружу не вывалится весь мозг. Гневная дрожь прошла по телу, серый маг вцепился в край алтаря, замер, переждал приступ ярости и ответил ровно:
— Да.
Никадим Ювелир со вздохом разжал пальцы, на которых сидели перстни, заряженные мощными боевыми заклинаниями. Был краткий миг, когда он верил, что один из любимых учеников действительно попытается его убить. Это желание сидело в Тобиусе как хитрый зверь в самом темном углу разума, незаметное, терпеливое и готовящееся выскочить при оказии.
— Ты сильно изменился. Не в лучшую сторону. А я действительно виноват перед тобой, но не настолько, чтобы ты так себя вел.
— Они отправили меня подыхать в околополярной тундре, в гости к йормундарам[6].
— Управители? Бред!
— Я знаю, что это правда…
— Кто тебе это сказал?
— Ши… — Тобиус запнулся и в бешенстве закусил нижнюю губу.
Заметив кровь, Никадим отвесил ему звонящую браслетами оплеуху. В тело старого мага было вживлено столько усиливающих артефактов, что он мог бы оторвать юнцу голову, но постарался ударить легонько. Тобиус чуть не слетел на пол.
— А ну соберись! Если продолжишь вести себя как буйный умалишенный, проведешь остаток жизни под землей,
