— Ясно, ваше могущество, — прошептал серый маг и высунул язык, чтобы слизнуть кровь с подбородка.
Никадиму было тяжело смотреть на Тобиуса в таком состоянии, поэтому он постарался направить взгляд чуть правее.
— Шивариус лгал, поверь тому, кто прожил в два раза дольше, чем ты и он, вместе взятые. Я знаю, потому что впервые о Шангруне заговорили больше двухсот лет назад, когда я был младше, чем ты сейчас.
По словам Никадима Ювелира, вся эта проклятая история с потерянным книгохранилищем началась с целой папки пергаментных корешков, найденной Никопатом Закладкой, который в те годы служил лишь младшим библиотекарем и не имел даже второго имени. Корешки утверждали, что некогда в анналах библиотеки Академии хранилось множество документов, считавшихся утраченными навсегда: Афивианские свитки, книга Инкванога, собрание сочинений Риата из Канэйры; десятки различных наименований. Волшебники, в те времена правившие Академией Ривена, крайне заинтересовались этим вопросом, что естественно: ведь книгохранилище — это источник знаний, дарующих власть. Было снаряжено несколько хорошо подготовленных экспедиций, но все они вернулись ни с чем, кроме потерь. Руководители экспедиций говорили, что Ора — это край умертвляющих морозов, голодных просторов и бесконечной белизны, которая сводит с ума, и что их Путеводные Нити очень скоро разворачивались и вели обратно. Им было просто не суждено что-либо найти в этом пристанище ледяных кошмаров, где обитают драконы.
Позже одно из мест в совете управителей занял маг по имени Хельтрад Ледяное Сердце, и более жестокого волшебника Академия не знала уже несколько веков, как и более могущественного. Хельтрад быстро стал негласным верховным магом, и очень многое изменилось в соответствии с его взглядами на принципы воспитания и обучения неофитов. Были ужесточены наказания и введены в обиход их новые виды. При нем же Шангрун стал поводом сослать неугодных по какой-то причине волшебников куда подальше, а именно — через Седое море, чтобы, немного отморозив себе пальцы, они возвращались униженными либо сидели на Оре, лелея свою гордыню. Обычно путешествие заканчивалось в Хармбахе, негостеприимном мрачном городе, дальше никто особо забираться не стремился, тем паче что Путеводные Нити тянули изгнанников обратно.
— Со временем в этом способе унижения сама собой отпала необходимость, потому что старшие маги считали за лучшее не раздражать Хельтрада, а среди младших выскочки как-то сами собой перевелись. О Шангруне надолго забыли.
— До тех пор, пока?.. — произнес Тобиус, глядя на своего бывшего наставника исподлобья.
— Пока туда не отправили молодого Шивариуса, что немало удивило всех.
— Почему?
— Потому что он был… он был точно как ты, Тобиус. Тот же мутировавший геном, та же жажда знаний ради самих знаний и та же самонадеянность. Он вернулся в Академию через несколько лет после выпуска и сдал экзамен на право ношения посоха. Ахог подери, он и посох для себя уже сделал! Причем отличный! Я сам преподавал ему, и у Шивариуса был немалый потенциал в артефакторике. Но такая наглость не могла сойти ему с рук, хотя мы думали, что сойдет.
— Почему?
— Потому что Шивариус считался протеже самого Хельтрада. Ледяное Сердце был отличным рыбаком, чувствовал магический дар острее кого угодно, а особенно хорошо ему удавалось находить детей с мутацией генома. Если ты не знал, то в разные годы жизни, и до, и после становления управителем, именно он привел в Академию Багура Жабу, Сеприцио Взрыва, братьев Эхо, Нестора Губку и многих других. Хельтрад был очень умен и могуч, а еще его интересовали все различные мутации генома, он пестовал особенных магов, изучал их и помогал им развиваться. Он же нашел и Шивариуса и посвятил ему много сил. Теперь, когда я стал стар и думаю о людях так, как они того заслуживают, мне кажется, что Ледяное Сердце просто коллекционировал мутировавшие геномы. Где бы ни крылась правда, я точно скажу одно — Шивариус был наказан, сослан на Ору искать мифический Шангрун и пропал надолго. Обычно волшебники возвращались через два-три месяца, в зависимости от упорства или погоды на море, но Шивариус исчез бесследно почти на год, а когда он все-таки вернулся, это был уже не тот маг, которого я знал. Что-то в нем изменилось, причем в худшую сторону…
— Как и во мне?
Ювелир поджал губы, Тобиус его не жалел. Каким бы могущественным ни был маг, старея, он, как и простой человек, терял прежнюю ментальную защиту, и ему становилось труднее противостоять чужим нападкам. Вот почему когда взрослый сын срывает раздражение на своем старом родителе, тот подчас не может ответить ни слова, а лишь стоит с открытым ртом, дрожит и издает едва слышные сдавленные звуки, хотя в прежние годы отвесил бы нахалу славную оплеуху.
— На этом шангрунская эпопея закончилась. Шивариус вернулся и доложил, что потерпел неудачу, как и все, кто был до него. Осмеянный, он покинул Академию и не возвращался лет двадцать, а когда вернулся, вдруг обнаружилось, что он на удивление могуч для своих лет. Шивариус стал занимать внушительные позиции в иерархии, преподавал и был любим своими учениками, а потом при поддержке двоих архимагов он сам принял этот ранг. Одним из них был я, вторым — Маурон Левый. Шивариус был последним, кто отправился на Ору до тебя.
— Был еще Финель Шкура, которого постигло…
— Проклятие, да. Но проклят он был задолго до того, как отправился на Ору. Финель напросился сам, в надежде отыскать Шангрун, а управители, посмотрев на него как на идиота, отпустили на все четыре стороны. Бедняга. В родословную к Шкуре попал вервольф. До поры, видимо, это практически не проявлялось в его родственниках, но Финель уродился магом, что послужило катализатором проклятья, которое стало приносить огромные неудобства. Здесь, увы, он не нашел способа избавиться от такого "подарка" и, одержимый надеждой, отправился на Ору.
Закончилась та затея очень плохо, хотя Финелю Шкуре и повезло найти Шангрун. Возможно, он достиг цели, потому, что его Путеводная Нить никуда не сворачивала и упрямо вела вперед.
— Тебя не пытались убить, Тобиус, хотя то, что Гаспарда решил учинить в угоду самолюбию прочих старших волшебников, тоже выставляет всех нас в дурном свете.
— А что было потом?
— Прости?
— Я никогда не слышал о Хельтраде
