Райла Балекас перешагнула через раненого волшебника, описывая мечом вокруг своей гибкой фигуры серебристые круги. Она не давала тяжелому оружию остановиться, постоянно направляла инерцию для новых взмахов, быстрых и опасных, заставлявших двухголового отступать. У него были длинные руки, но короткие клинки, а ее меч помимо веса имел дополнительную ударную силу. Затем двухголовому стало не до продумывания стратегии боя, потому что на его спину вдруг прыгнул мертвый хобгоблин и вцепился в бычью шею всеми шестьюдесятью зубами. Лысый взревел раненым шакалотом, уронил один из скимитаров, оторвал мертвеца от своей плоти освободившейся рукой и сжал кулак — череп хобгоблина лопнул как переспелый плод хурмы. Ворона решила не упускать этого момента и пошла в атаку, но не успела она сделать и трех шагов, как была сметена телекинетическим ударом — на лбу у врага мимолетно вспыхнул магический знак, похожий на стилизованный свечной огонек, а в глазах воспылал свет волшебства. Он поднял свой меч и двинулся на женщину, полный решимости наконец убить всех неугодных и закончить этот обременительный бой, но Тобиус уже поднялся с пола. Серый магистр успел излечить свою руку и имел наготове Магматическое Копье. Мысль о том, что произойдет, если смертоносный сгусток магмы все-таки попадет в центр Сердцевины, отступила куда-то на задворки разума, а в самом центре пульсировала готовность защитить Райлу Балекас.
— Не посмеешь, — с сильным, но незнакомым акцентом произнес двухголовый, — не здесь!
— А ты проверь меня, — ответил Тобиус, чьи глаза, как в прежние времена, стали парой янтарных углей.
Мрачное лицо незнакомца застыло в серьезных раздумьях, из которых его вывел пронзительный вопль:
— Дектро, тварь! Ты должен был меня защищать!
Носитель леопардовой шкуры валялся на полу и визжал, закрывая руками лицо, а из-под его пальцев сочился зловонный дым. Рядом со столбом магической энергии замер Штербен, свободная рука которого была протянута к источнику огромной силы, а посох, лежавший в правой руке, весь был объят бело-зеленым пламенем. Трупы хобгоблинов на глазах теряли твердую форму и сливались воедино, образуя громадное и омерзительное целое. Существо, нависшее над Дектро, напоминало глиняную фигуру, слепленную из нескольких фигурок поменьше, но не разглаженную как следует. Из массы мертвой органики тут и там выглядывали узнаваемые части, искаженные лица, куски одежды и брони. То был гогол — огромный и могучий мертвец, собранный из нескольких трупов. Послушный воле создателя, он ударил, и если бы двухголовый не увернулся, он сложился бы пополам со сломанной спиной.
Тот, кого звали Дектро, проворно скользнул под рукой мертвеца, подскочил к визжащему магу, взвалил его тушу себе на плечо и что-то выкрикнул. В колодце немедля образовалось облако едкого тумана. Тобиус бросился туда, где лежала наполовину оглушенная Ворона, обнял ее и накрыл своим телом, он успел предугадать, что произойдет дальше, а именно — страшную боль, появившуюся в сломанных ребрах, когда двухголовый наступил на него. Тобиус застонал, придавливаемый к полу, но изо всех сил уперся локтями и коленями, чтобы принять основной вес на себя. Дектро наступил на него, оттолкнулся и исчез, сбегая вместе с подельником.
Через несколько часов, когда в Гильдхолле восстановилось хотя бы какое-то подобие порядка, Тобиус, вытащивший из Сердцевины некроманта и мечницу, передал их команде волшебников, искавших по всей башне раненых и убитых. Вкратце описав ситуацию, он позаботился о том, чтобы при входе в святая святых Гильдхолла появилась стража, после чего забрал своих големов, незамедлительно покинул белую твердыню и полетел над лесной дорогой в сторону Аллерхаса.
Он нагнал поезд, уже когда тот грузился на паром, и описал Хлое происшедшее. Принцесса была несколько потрясена и потребовала подробностей, но серый маг и сам не очень понимал суть тех неприятных событий, а потому лишь угрюмо молчал и глубоко затягивался табачным дымом, поглаживая большим пальцем драконью кость.
Их встретили на противоположном берегу Навьи, случайно. Огромный отряд, в который входили гвардейцы короля сплошь в черных латах и солдаты столичного охранного гарнизона, грузился на все свободные паромы, однако когда поезд выехал на берег, погрузка приостановилась.
Дверь кареты распахнул король. Он выглядел грозно и воинственно в своих доспехах, подчеркивавших стать, внушавших трепет перед великим, как говорили, воином, а его красные волосы выглядели особенно ярко на фоне черного металла.
— Миледи, я молился о том, чтобы с вами ничего не произошло, — молвил Радован, глядя ровно в лицо Хлое, которая вышла на ступеньку-подножку.
Позади короля были двое — Октавиан и еще один высокий муж в черных латах, суровый, с пронзительными глазами, гладко выбритым черепом и густыми рыжими бакенбардами. Именно он вскинул вверх сжатый бронированный кулак и громогласно провозгласил:
— Наша будущая королева цела и невредима! Возблагодарим же Господа-Кузнеца!
Гвардейцы и простые солдаты подняли одобрительный рев и стали лязгать металлом о металл, а лысый приблизился к королю.
— Сир, мы все еще идем к Гильдхоллу или же возвращаемся в Аллерхас?
Радован не слышал, все его внимание было поглощено Хлоей и ничем больше. Видя это, вмешался придворный маг.
— Возможно, чар Тобиус сможет пролить свет на этот вопрос?
— Я только что оттуда. Возникло крайне серьезное чрезвычайное положение, но к этому моменту ситуация взята под контроль.
— Выслушаю вас во дворце, чар Тобиус! Покинуть паромы, мы возвращаемся! Миледи, не доставите ли вы мне великую радость, согласившись поехать со мной на одном скакуне?
— Ваша радость, сир, есть главная цель моей жизни, — тихо и с достоинством ответила Хлоя.
Король с заметной нежностью принял ее тонкие пальцы в свою ладонь и, призвав Октавиана, бросившего на Тобиуса странный взгляд, повел
