То, что сделал Штербен, было риском во имя сохранения времени, однако некромантия являлась одной из наиболее зависимых от ритуальных процедур ветвей Искусства. Боевые маги, к примеру, не нуждались в ритуалах, они просто придавали гурхане разрушительную форму и устремляли удар этой формы в нужном направлении. А вот некроманты сильнее всех рисковали, заигрывая со своим Даром, потому что сущности, откликавшиеся на их зов с "той стороны", легко могли убить и самих зовущих, если те не соблюдали определенной последовательности действий.
— Если туда прокрался враг, если начнется бой, мы не сможем использовать активные боевые заклинания из-за риска дестабилизировать сердечный энергетический контур. Полагаю, последствия вам понятны?
— Катастрофа, — кивнул Тобиус.
— Поэтому мне пришлось создать этих кадавров, иначе сражаться я не смогу.
— Поспешим. Пани Балекас…
— В порядке, — утирая рот, ответила Ворона, — и ради Кузнеца, Седой, хватит звать меня "пани"! И отпусти!
Он отпустил, сделал шаг назад, прочел быстрое тонизирующее заклинание, которое помогло мечнице, а потом в воздухе перед ним появились три мыльных пузыря, больших, прозрачных, красивых. В одном вспыхнуло пламя, второй заволокло изморозью, в третьем образовалась молния. Пузыри уменьшились до размера вишневых плодов и помутнели, потеряв прозрачность. Три шарика плавно опустились на быстро подставленную ладонь.
— Это заклинания, Топор Шааба, Ледяное Копье и Шаровая Молния. Если появится какой-нибудь взбесившийся маг, мне плевать, если ты его прикончишь, главное, убереги себя и Годлумтакари, его рассеивающее поле сейчас очень слабо. И вот еще что.
Из сумки появился синий свиток-хранилище, из которого, в свою очередь, Тобиус извлек пятерых големов. Четверо из них были марионеточными — Забияка, Жнец, Стрелок и Латник. Пятый, Горшок, являлся обычным големом из обожженной глины, но очень массивным и прочным на вид. Волшебник приказал своим поделкам оставаться на месте и охранять гвардейцев, после чего големы, слегка поскрипывая шарнирами, заняли оборонительные позиции. Он поймал последний тревожный взгляд ее прекрасных антрацитовых глаз, заметил читавшийся в них порыв и жестко отрубил:
— Даже не думай. Когда волшебники дерутся, смертным лучше не встревать. Охраняй "пустого" и сама берегись.
Некромант приблизился, ведя своих беспокойников на незримых поводках. Проведенное без должных ритуалов поднятие мертвецов сказалось на нем не лучшим образом, Штербен отступил от человеческой жизни на полшага и сам сделался похож на мертвеца: белые волосы и кожа стали более прозрачными, щеки впали, глаза провалились в череп, радужки обесцветились, а зрачки горели зеленью.
— Сердцевина что, никем не охраняется? — спросил Тобиус, не видя никого вокруг.
— Охранялась несколькими весьма опытными боевыми магами, но кто поручится, что один из них не бросился на другого, или же что они все не сошли с ума? Хотя тогда здесь было бы намного меньше целых… стен. К тому же дверь ставили древние, открыть ее могли только владевшие нужным знанием, а ими были стражи.
Хваленая дверь была приоткрыта, а за ней лежало три обезглавленных тела, в которых Штербен признал волшебников-стражей. Дальше шел еще один коридор, короткий, и сквозь второй дверной проем в него проникал яркий синий свет.
— Чего нам ожидать? — спросил Тобиус.
— Колодец высотой в пять человеческих ростов, обеспечивающий доступ к энергетическому столбу Сердцевины. Не смотрите на Сердцевину Истинным Зрением — глаза вытекут.
— Учту. — Тобиуса создал полог Незримости, и вместе с некромантом они медленно вошли в самое сердце белой башни Тонтуна.
Столб чистой магической энергии, ярко-синей с бирюзовыми всполохами, пульсировал между полом и потолком. От сего средоточия магии энергия распространялась внутри стен древней крепости как кровь по человеческому телу, питая заклинания, поддерживавшие это грандиозное строение.
Спиной ко входу стоял массивный человек с волосами, заплетенными в косы, как у Годлумтакари. С его плеч ниспадала плащом леопардовая шкура, толстые руки были воздеты над головой, и он потрясал искусно украшенной плетью, держа контакт с Сердцевиной. Маг был не один — кроме еще дюжины хобгоблинов, жавшихся к стенам колодца, рядом стоял человек с невероятно широкой спиной, чей бритый затылок пересекали две горизонтальные складки.
Хобгоблины заволновались. Некоторые из них, дотоле со страхом следившие за волшебником, вдруг принялись водить носами из стороны в сторону, все увереннее направляя взгляды на единственный вход. Эти существа обладали почти звериным обонянием, особенно когда вынюхивали людей. Послышались рычащие голоса, волнение передавалось от одного дикаря к другому, и наконец широкоплечий человек обернулся.
Ворот его просторной рубахи был сильно растянут, так что любой мог бы увидеть, что у этого человека, помимо нормальной головы, была еще и вторая — маленькое лицо уродливым наростом сидело на том месте, где бычья шея здоровяка переходила в левую трапецию. Бритый прищуренно посмотрел на то место, где замерли волшебники, его лицо пошло морщинами сомнений, глаза превратились в подозрительные щелочки, а потом он выхватил из ножен два сверкнувших скимитара. Настороженные хобгоблины немедля отлипли от стен, и Тобиус понял, что держать Незримость стало не нужно.
Развеяв чары, магистр выставил свой посох вперед, беспокойники Штербена подняли клинки. Двухголовый без лишних слов ринулся в атаку, увлекая за собой живых хобгоблинов, и начался бой. Тобиус закрутился вокруг своей оси, размахивая посохом как боевым шестом и раздавая удары. Артефакт колол и сек, перескакивая из одной руки в другую, а в подходящий момент бронзовый кулак ломал кости и пробивал черепа подставившихся нелюдей. Постепенно некромант оттянул внимание уцелевших хобгоблинов на себя, умело управляя их мертвыми собратьями, а Тобиусу достался двухголовый.
Тот обладал силой мохоборода и яростью берсерка, скимитары рассекали воздух с хищным свистом, а две длинные мускулистые руки не замирали ни на мгновение, продолжая плести смертоносную вязь серебристыми всполохами стали. Тобиус сражался на пределе сил, его посох превратился в размытое пятно, четко проявляясь лишь во время столкновений с клинками, волшебник демонстрировал акробатические приемы боя, используя свою подвижность и усовершенствованное тело. И он проигрывал.
Так и не восстановившийся полностью после пятилетнего отказа от тренировок, не вернув телу мышечного баланса, Тобиус задыхался, не поспевая за виртуозным фехтовальщиком, чьи руки находились в полной гармонии, а
