Но Штербен его не слышал, молодой некромант с ужасом следил, как растут под магическим куполом два исполинских монстра. Илиас Фортуна обрел тело темно-сиреневого, перевитого светящимися рисунками существа, похожего на льва, с глазами как гигантские шаровые молнии, клыками-бивнями, лезущими из пасти, гривой, похожей на живую ртуть, и длинной змеей вместо хвоста.
Механизм Разрушения превратился в существо, похожее на бескрылого дракона, покрытое черной чешуйчатой броней, на которой вспыхивали тайнописные знаки, с горящими пламенем сферами глаз и алым горлом, в котором плескалась магма.
Чудовища продолжали расти, пока грива "льва" и стальной гребень "ящера" не заскрежетали по начавшему мерцать куполу, а потом, набрав предельно возможную массу, они бросились друг на друга с ревом, сотрясшим все слои мироздания, изрыгая пламя и меча молнии. Зрители безумствовали от восторга, над трибунами начали вспыхивать искры магических фейерверков и греметь хлопки.
— Чар Тобиус…
— Понятия не имею, миледи, о таком я даже не слышал.
— Чар Тобиус…
— Выброс гурханы огромен, Астрал кипит, надеюсь, кто-нибудь займется остаточной магией, потому что иначе в этом лесу резко возрастет количество чудовищ и прочих мутантов…
— Чар Тобиус! — вскричала Хлоя. — А ну выньте голову imme arche[22] и посмотрите вниз! Мне кажется, там дерутся!
— Конечно, они дерутся, а что вы думали…
Но Тобиус все же вынул голову, чтобы посмотреть вниз, не на арену, а на трибуны, и то, что он увидел, больше не выглядело выражениями бурных эмоций через неопасные вспышки, это походило на магический бой. Противостояние двух исполинов заглушало энергетический резонанс боевых заклинаний, но присмотревшись, серый магистр увидел мертвые тела, множащиеся в лихорадочном перебрасывании сгустков энергии. Он резко поднялся, вскидывая руки и проговаривая пробуждающее слово для Щита Кудулы, который отразил вопящее боевое заклинание, едва не попавшее в привилегированную ложу. Фрейлины подняли дикий крик, а риденские гвардейцы схватились за оружие.
— Защищать принцессу! — гаркнул сир Вийем, и Хлоя, рядом с которой уже был сир Вильгельм, оказалась в их окружении.
— Штербен, выводите нас отсюда!
Некромант вновь не обратил внимания, он сосредоточился на арене и на рвущих друг друга чудовищах, недавно бывших волшебниками.
— Штербен! Штер… да рвать же твою кормилицу! Ты, щучий сын! — Тобиус бесцеремонно схватил некроманта за плечо и развернул к себе так, что затрещала черная полумантия, а потом с бешенством прорычал тому в лицо: — Я сказал, выведи нас отсюда! Принцесса Хлоя покидает Гильдхолл немедленно!
Темные глаза Штербена изменились, зрачок до предела расширился, а по приятному молодому лицу пробежала судорога, мимолетно придающая ему схожесть со звериной мордой. Какие-то мгновения Тобиус даже думал, что ему придется драться.
— Простите, чар, я отвлекся, — произнес некромант, будто стряхивая с себя наваждение. — Мне вдруг захотелось…
— Меня убить?
— Убить кого угодно, если честно. Но я переборол это странное желание. — Штербен достал из-за пазухи свой костяной кулон и швырнул его на пол — распахнулся проход на площадь у врат.
Они перешли без проблем, и помощник Илиаса Фортуны развел кипучую деятельность в каретном дворе, заставляя работников запрягать королевских лошадей в королевские кареты.
— Что там происходило? — обеспокоенно спросила Хлоя. — Почему те маги начали убивать друг друга?
Тобиус стоял, задрав голову, и следил за отсветами магических вспышек. Там, наверху, все еще сражались две невиданные твари.
— Что бы это ни было, вы отправляетесь в Аллерхас, миледи. Вся эта поездка была одной большой ошибкой, из-за которой вы подверглись опасности. А ведь я не…
— Ой, да заткнитесь вы! Между прочим, чар Тобиус, я сделала это для вас!
На его худом бледном лице явно проявились желваки.
— Для меня?
— Да! Потому что вы не хотели встретиться с верховным магом Ридена!
Он почувствовал на языке привкус злобы. По крайней мере, так ему показалось. Будто ярость, вызванная чужой бестолковостью, наконец достигла высшего градуса кипения и начала подниматься из недр тела по пищеводу, словно жгучий желудочный сок, и выплескиваться на язык малыми порциями, чтобы в конце концов волшебника "стошнило" злостью на тех несчастных, что окажутся поблизости. Столь неприятные эмоции сокращали жизнь, Тобиус это знал, а потому, как всегда, старательно взял бурю в стальные тиски самоконтроля.
— Забудем на минуту, что вы лезете неумелыми пальцами в дела, которых совершенно не понимаете, — в дела волшебников. Забудем. На минуту. Чего вы хотели добиться?
— Того, чтобы у вас появился союзник. Возможно.
— Не понял.
— Не удивлена, — Хлоя заглянула в его глаза, и на лице ее было лишь нежное сочувствие. Пальцы, одинаково привычные к струнам лиры и к тетиве охотничьего лука, ласково прошлись по седым волосам волшебника. — Вы упрямец, чар Тобиус. Вы всегда им были. А после долгого расставания к вашему упрямству присовокупилась еще и злоба. Она сидит внутри вас, думая, что спряталась, но ее видно по изгибу рта и положению бровей. Вы стали смотреть на все холоднее, но меня не обманете, злоба сидит внутри вас и напоминает упрямству, что никто не уйдет безнаказанным. Вы будете искать встречи с тем, кто наградил вас этой злобой, этой болью, чтобы вернуть все сторицей, и когда встретите его, вам понадобятся сильные союзники.
Тобиус удивленно подумал — как кто-то может понимать его так хорошо и так плохо одновременно? А потом он молча прижал руку Хлои к своим губам.
— Кареты готовы, миледи, — подал голос Штербен, — можете отправляться!
— А мы никого не забыли? — глухо спросила Ворона.
— Годлумтакари!
— Некогда, миледи, — отрезал сир Вийем, — наша задача как можно скорее отвезти вас в безопасное место.
— Но, сир, — попыталась возразить мечница.
— Жаль терять такого бойца, но о промедлении не может быть и речи! По каретам!
Фрейлины послушались неукоснительно, но Хлоя отчего-то медлила. Она смотрела то на великую башню, то на Тобиуса, то вновь на башню. Вздохнув, серый маг прикрыл глаза, невербально проговаривая словоформулы заклинания Внутренний Взор. Потоки энергий окружающего мира сразу "заострились", стали более явными, и это причинило Тобиусу боль. Гильдхолл был местом, переполненным магией, так что ее более сильное проявление дало значительную нагрузку на разум ищущего. Но
