— Спасибо за оказанное доверие, — сказал серый магистр, поднимаясь с менгира и отряхивая плащ сзади. — Кстати о доверии, как там ваш помощник? Когда я вытаскивал его из Сердцевины, он неважно выглядел, мне даже показалось, что он перегорел.
— Штербен выжил и сейчас окружен лучшими целителями Гильдхолла. Я и сам только-только встал на ноги, а за всеми делами совершенно не было возможности наведаться к нему.
— А вот я бы не отказался. Хочу показать ему один любопытный артефакт.
Фортуна пожал плечами и обошелся парой слов для провеса портала. С такой легкостью на памяти Тобиуса этого еще никто не делал.
— Чар Тобиус, подумайте на досуге о том, что, помогая мне, вы участвуете в написании истории. Возможно, именно ваша помощь окажется критически важным фактором, который сформирует будущее этого мира.
Серый маг спрятал трубку в сумку, зажал одну ноздрю и совершенно беспардонно высморкался через другую.
— Слишком большие величины для того, кто и собственную историю не способен писать. Всего наилучшего, господин Фортуна.
Тобиус перешел из леса прямо в одну из четырех вершинных башен, и его появление насторожило нескольких волшебников со знаками "Любимцев Фортуны" на одеждах.
— Сегодня все носят черное, почему вы в повседневном? — нагло спросил он, чем смутил местных.
— Так мы… не…
— Я ищу Штербена, господин Фортуна позволил мне его навестить.
Отчего-то решив не подвергать его слова сомнению, члены гильдии указали путь, и вскоре Тобиус встретился с очень толстым длинноносым волшебником, чей гладко выбритый череп покрывала запутанная вязь охряных завитушек. От него пахло лекарственными травами, а теплая успокаивающая аура выдавала целителя, причем весьма сильного.
— Проведать? — переспросил толстяк. — Пожалуйста, но что толку, если он до сих пор не пришел в себя.
— До сих пор?
— Да. Беда с этими некромантами, многие целебные чары действуют на них противоположным образом, приходится осторожничать и работать в треть силы.
— Знакомая проблема.
— Не знаю даже, как его вернуть, — не слушал Тобиуса целитель, прямо во время речи погрузившийся в собственные размышления.
Решив оставить его наедине с самим собой, серый маг вошел в процедурный покой, где обнаружил Штербена, лежавшего в каменной ванне, наполненной изумрудно-зеленой жидкостью. Сильно пахло смесью различных трав бальзамирующегося свойства. Магистр пододвинул к ванне табурет, уселся, прикрыл глаза и раскинул вокруг бесчувственного сеть своих диагностических чар.
Когда Тобиус вытаскивал его и Ворону из Сердцевины, Штербен уже потерял сознание от перенапряжения. Он очень глупо поступил, проведя второе поднятие без ритуалов, хотя, возможно, этим и спас всех. Серый маг с содроганием и стыдом вспоминал, какая безрассудная решимость владела им тогда, как он готов был рискнуть жизнями тысяч ради жизни… кого? Девки, чью голую задницу хлестал дубовым веником в бане? Если кто-то узнает об этом, то он, Тобиус, совершит самоубийство из чувства стыда, ибо истинные маги не могут поддаваться столь низменным страстям, это позор.
Серый волшебник вздрогнул и открыл глаза, стал опасливо озираться. В помещении, где кроме него и бесчувственного некроманта никого не было, на Тобиуса кто-то посмотрел, и взгляд этот приласкал кожу призрачным, почти неосязаемым касанием. Травяной запах уступил набирающему силу трупному зловонью. Магистр без промедления вскочил и занял оборонительную стойку — столь резкая смена обстановки могла свидетельствовать о присутствии рядом некой сущности, которую даже глаз мага не мог распознать, но, усилив приток крови к глазным яблокам, Тобиус все-таки увидел.
Нечто во всех смыслах тощее, почти несуществующее находилось над Штербеном и соединялось с ним в области шеи, будто смыкая на горле некроманта руки. Это бестелесное "костлявое" существо наблюдало за серым магом фосфорными огоньками, то и дело грозя полностью растаять, если он хоть на миг отведет взгляд. А потом оно вдруг оставило Штербена и, став порывом сквозняка, рвануло сквозь Тобиуса. Его тело наполнилось свинцовой тяжестью и могильным холодом, трупный смрад ворвался в ноздри и разлился вкусом гнили на языке. Это продлилось недолго, и то, что едва ли было тенью тени, полностью растворилось где-то в слоях мироздания, а Тобиус, изначально хотевший показать некроманту арбалет лермазу, шатаясь, сдерживая рвотные позывы, убрался прочь. Все пошло не так.
Маг висел в темном безмолвии, и казалось, что длится это вечность, что пора уже начать сходить с ума, но Тобиус не спешил. Он знал, что это может продолжаться сколь угодно долго, если у его мучителя останется хотя бы самая малая надежда на успех. Шепчущий и не нуждался в чем-то большем, нежели маленькая трещина в ментальной броне, чтобы через нее начать разъедать разум и сильнее подтачивать волю. Разложение начинается с малого, нужно лишь найти уязвимое место.
— Я уже начал скучать по тебе, Тобиус. С тех пор как твоя рука перестала болеть, ты почти не видишь кошмаров, и это не облегчает моей участи.
Волшебник молчал. Он решил присовокупить к свой слепоте еще и немоту, сопротивляться и внушать Шепчущему мысль о его собственном бессилии. Мучаясь кошмарами и болями на протяжении прошлых лет, Тобиус справлялся с настырными увещеваниями, угрозами и посулами, которые вонзались в его мозг раскаленными гвоздями, а значит, теперь тем более мог держать защиту, не растрачивая сил на борьбу с болью.
— Я следил за тем, как ты едва не погиб недавно. Тебя спасла женщина с острой железкой в руке. Да, великий маг, спасенный простой смертной, позор, ничего не скажешь! Если бы я был с тобой, ты бы смог решить ту проблему одним усилием воли, но нет, ты продолжаешь упорствовать!
Тобиус молчал.
— Прячешься от тех, кого мог бы одолеть, ищешь знания, до которых подать рукой. Ты стал ничтожен, и довела тебя до этого глупость. Когда же ты одумаешься, когда примешь мой дар?
В безграничном мраке зажглись и быстро приблизились красные огни глаз, но волшебник не проронил ни слова. Шепчущий же покружил вокруг него, как акула вокруг раненого тюленя.
— Думаешь, что ты силен? Думаешь, что уже неуязвим, что я не смогу тебя задеть, волшебник? Ты ведь не знаешь, что я вижу… все твои сны.
Тобиус молчал, но что-то в нем предательски встрепенулось.
— Волшебник,
