Свободный мир
Полина Кулагина
Дизайнер обложки Екатерина Овчинникова
© Полина Кулагина, 2017
© Екатерина Овчинникова, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4485-4866-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
I
По обе стороны от машины, насколько хватало взгляда Эмри, простиралась изумрудная тайга, отчерченная от дороги несколькими рядами колючей проволоки. За проволокой давно уже нечего было охранять, но никто: ни Третий, ни Четвёртый сектора, ни даже всесильный Комитет по этике — не стали бы совать туда свой нос, и на то были свои причины. Старый грузовик, ведомый доисторическим автопилотом, подпрыгивал на каждом ухабе так, что она каждый раз мысленно прощалась с жизнью и ставила под сомнение разумность искусственного интеллекта, управляющего машиной.
— Боишься? — несколько снисходительно, как ей показалось, поинтересовался её спутник, который, ко всему прочему, был лет на десять моложе Эмри.
Он был занят тем, что играл в пожирающую время и мозг онлайн-игру, но ровно до того момента, пока соединение не пропало. Это, видимо, и заставило его не на шутку разволноваться: он даже сменил свою нагловато-расслабленную позу на более напряжённую, оторвав спину от кресла и слегка наклонившись вперёд.
Эмри очень хотелось не удостоить его ответом, промолчав или неопределённо хмыкнув, но волей судьбы они оказались с этим человеком вместе в одной из самых опасных точек планеты. Она чувствовала себя обязанной поддерживать диалог. Слова звучали фальшиво: несмотря на всё, ей не удалось создать иллюзию дружелюбия, выдавив из себя благожелательный тон.
— А ты нет? Я в отличие от тебя под защитой комитета, у меня спецдопуск, — ответила она.
Её коротко стриженный и одетый в мятую военную форму Третьего сектора спутник явно был уязвлён и выразил это гадким смешком.
— Допуск — грёбаная бумажка, да всем…
Он вдруг замолчал, увидев вдалеке блокпосты. Они покидали территорию сектора.
Эмри не призналась бы в этом никому, но ей действительно было страшно. «Всё нормально, — сказала она себе. — Это очередное задание».
Она никогда не умела успокаивать себя. Это было не просто очередное задание. Впервые за последние десять лет она покинула Северную Америку и впервые за последние восемнадцать оказалась в Третьем секторе, полном неприятных для неё воспоминаний. Более того, она направлялась туда, где эксперты комитета не бывали почти два десятка лет. Чем её опыт, опыт человека, всю карьеру проведшего в кабинетах и на переговорах, мог быть полезен в инспектировании Четвёртого сектора, одного из самых закрытых в мире?
«Аналитический ум и решительность», — лаконично пояснял Джеймс Роулс, глава Комитета по этике и один их самых влиятельных людей мира. Он говорил ей о шансах выдвинуться и о том, насколько ей повезло быть выбранной, о гарантиях её безопасности. Но Эмри не была глупа. На такие задания никогда не отправляли таких, как она. Да, Комитет по этике уделял равноправию максимально возможное внимание, но одно дело равноправие, совсем другое — отправлять неподготовленного эксперта чуть ли не в одиночестве в сектор, где грубая сила — единственный аргумент в споре.
«Знает язык и понимает специфику региона», — значилось в характеристике, данной Эмри ещё одним членом комитета Хелен Сонцев. Ха. Эмри вовсе не была уверена, что поймёт ту дикую смесь языков, на которой говорят в Четвёртом секторе. Она просто не могла этого знать наверняка, как и госпожа Сонцев. Там, в конце концов, уже почти двадцать лет не был никто, кроме делегаций Третьего сектора, с которым Четвёртый торговал. Никакой специфики региона она не понимала.
«Безупречная репутация, безукоризненная многолетняя служба в различных департаментах дают основания считать г-жу Эмри Д. лучшей кандидатурой для данного задания», — словно в насмешку над ней подытоживал Роулс. Эмри чувствовала его сарказм. Её репутация, если и оставалась «безупречной», то лишь потому, что никому не интересно было копаться в биографии женщины, за восемнадцать лет службы так и не ставшей членом Комитета по этике, довольствующейся должностью старшего эксперта, которых, кроме неё, было ещё несколько сотен. Пойди она дальше — и даже фактов, лежащих на поверхности, хватило бы, чтоб обвинить её во многих сомнительных с точки зрения закона и этики вещах. Да, она любила свою работу и не менее искренне, чем полноправные члены комитета, разделяла идеалы свободного мира. Она надеялась, что именно это соображение Джеймс держал в уме, направляя её на это задание. Потому что, если соображения были иными…
Ей не хотелось об этом думать. Он знал о ней слишком много. Настолько, что ей было мучительно стыдно смотреть на него в некоторые моменты, хоть он и уверял её, что стыдиться нечего. Он знал её с семнадцати лет, когда ему самому не было ещё и сорока. Часто она думала о том, что лучше бы их связывала физическая близость, это было бы постыдно, но куда хуже дела обстояли на самом деле. И при всём этом Эмри восхищалась Роулсом. Пожалуй, это был единственный человек, к которому она испытывала это чувство. Впрочем, она была далеко не единственной в своём восхищении. Последние двенадцать лет Роулс ежегодно избирался главой Комитета по этике — беспрецедентно длинный срок. Он умел привлекать к себе людей.
Пограничник Третьего сектора даже улыбнулся им, пропуская, хотя Эмри это показалось нисколько не уместным. Ещё каких-нибудь триста метров по плохой дороге — и им предстоит самая опасная часть задания.
— Ну чего, удачи нам с тобой, Машка, — с нервным гоготом выпалил её сопровождающий, и тут силы Эмри поддерживать дружественный тон окончательно её покинули. Она хотела поставить его на место, но язык онемел, предчувствие говорило о том, что сейчас не до выяснения отношений. Впрочем…
— Останови машину. Здесь. Это приказ, — резко и холодно сказала она.
— Зачем? — не понял спутник, но приказу подчинился. Грузовик остановился. Пост был впереди, отсюда уже были видны ворота с ограничителями и проволока, которая теперь тянулась не только параллельно дороге, но и перпендикулярно.
— Выходи из машины, возьми все документы и иди туда, чтобы я тебя видела. Узнавай, всё ли в порядке.
Если что-то пойдёт не так, у неё будет хотя бы какой-то шанс спастись, отключив автопилот и задним ходом или перебежками преодолев несколько сотен метров, отделявших её от Третьего сектора.
— Так а почему я должен? — несколько плаксиво спросил ещё пять минут назад рисовавшийся спутник. — Пойдём вместе, всё ведь в порядке.
— Тебе напомнить, что ты нанят для обеспечения моей безопасности? — сдержанно поинтересовалась Эмри. — И вообще тебе что, легче станет, если нас обоих убьют?
— Ну ты и ссыкло, — её спутник, выругавшись, вырвал из рук Эмри документы, громко хлопнул дверью машины и спешно направился к заставе.
Эмри успела пересесть на его место, опустить стекло, вновь завести мотор, выключить автопилот. Она делала всё это быстро и практически не думая, хотя руки её дрожали.
Меньше минуты — и он уже был там, с водительского места она видела, как он трясёт документами перед двумя людьми в чёрных головных уборах. Спустя ещё бесконечные полминуты они кивнули, её спутник обернулся и сделал не то ободряющий, не то призывающий жест.
Она уже подъехала вплотную к воротам настолько, что разглядела узкоглазые и смуглые, почти кирпичные лица пограничников и отличительные знаки на их головных уборах и плечах. Интерес переборол страх. Она вглядывалась вдаль, за пропускной пункт, туда, где простиралась неведомая, но, вне всякого сомнения, несчастная земля Четвёртого сектора.
В этот момент раздались выстрелы, её сопровождающий упал, а её саму спустя доли секунды выволокли из машины двое, бросив на землю и чем-то оглушив. У неё больше не было шансов спастись.
Крики. Ещё доля секунды — и она поняла, что всё ещё жива, и внезапно — что не боится умереть. Она боялась, сидя за рулём автомобиля. Боялась, вылетая из Первого сектора. Отчаянно боялась умереть, прощаясь с близкими перед отъездом.
Теперь её страх исчез. Она прожила замечательную жизнь. Своими руками изменила её, вырвавшись из Третьего сектора, построив здоровые отношения с миром и окружающими. Она вспомнила сад, густой зелёной стеной окружающий её маленький дом, оставленный на другом континенте. Она была счастлива, лёжа в грязи, чувствуя металлический вкус крови во рту, она надеялась, что ей не придётся мучиться.
Выстрелы не прекращались. Она отчаялась понять, что происходит, хотя слух и способность мыслить к ней
