– Но ведь дедушка разрешает вам брать из его колодцев столько воды, сколько потребуется, правда же?
Иафет вздохнул, потом рассмеялся:
– Ох, День, эта ссора такая старая и такая дурацкая, что мне кажется, что и отец, и дедушка давно позабыли о ее истинной причине. Они оба заносчивы и упрямы.
– Твой дедушка… какой он? Ну, в смысле, если он такой старый, может ли он как следует позаботиться о Сэнди?
– О, не сомневайся! Дедушка Ламех так же гостеприимен, как и наша мать, и добр, и заботлив. Это он научил нас с Иалит слушать звезды, и понимать ветер, и любить Эля. – Юноша снова вздохнул. – Ты уж извини, День, что я тебя втягиваю в наши семейные свары.
Деннис тоже вздохнул. Он не ответил. Он посмотрел в бронзовое небо, за которым прятались звезды. Если кто и втянул его куда-то, так это они.
Мальчик вздрогнул.
Дедушка Ламех и Хиггайон начали выводить Сэнди на дневной свет – не под прямые жестокие лучи солнца, а в тень густой рощи. Как и Деннис, Сэнди ходил в одной лишь набедренной повязке. Его белье сложили вместе с его остальными вещами – вдруг когда-нибудь все-таки понадобится. Набедренную повязку, в отличие от его одежды, можно было оттереть дочиста песком; постепенно такая повязка изнашивалась, и ее заменяли. Сэнди чувствовал себя на удивление свободно в такой одежде, и ему это нравилось. Нравилась ему и собственная кожа – как она заживает и постепенно делается розовато-загорелой.
Аднарель приходил в шатер к дедушке Ламеху почти каждый день. Сэнди день ото дня становился крепче и теперь уже куда спокойнее воспринимал тот факт, что наутро не проснется в своей кровати. Он все больше понимал этот мир. И все больше проникался благодарностью к невысокому старику, который так заботливо за ним ухаживал.
– Дедушка Ламех, – сказал он как-то утром после завтрака, – теперь, когда я поправился, пора мне перестать быть дармоедом.
Старик вопросительно взглянул на него:
– Как это так?
– Чем я могу помочь? – спросил Сэнди. – Готовить я не умею, но, может, я могу пригодиться для каких-нибудь дел? Дома мы с Деннисом рубили дрова и косили газон, и еще у нас был здоровенный огород.
При упоминании об огороде глаза Ламеха вспыхнули.
– У меня есть огород, и в последнее время я изрядно запустил его. Хиггайон помогает мне с поливом, но я слишком стар, чтобы трудиться там часами, и теперь все душат сорняки.
– Давайте я им займусь! – воскликнул Сэнди. – Мы с Деннисом огородники хоть куда!
Дедушка Ламех расплылся в улыбке:
– Не торопись, сынок. В огороде работают ранним-ранним утром и вечером, когда солнце уже садится.
– А…
Старик рассмеялся:
– Честно говоря, тебе не захочется торчать в огороде посреди дня, а если попробуешь, так солнце снова свалит тебя с ног. Спасибо, милый Сень. Мне тебя ниспослал Эль – я в этом уверен.
– Да ну, это лишь самое малое, что я могу сделать! – попытался возразить Сэнди.
Вечером, когда солнце стояло уже низко, Ламех и Хиггайон провели его мимо небольшой рощи в огород, к которому вправду требовалось приложить руки. Незнакомые Сэнди самые разные сорняки вымахали выше большинства растений. Это грозило превратиться в полноценную работу. У сорняков были длинные корни – Сэнди обнаружил это, как только попытался вырвать один. Он нашел острый камень и принялся мотыжить землю и трудился, пока Ламех не остановил его.
– Ты пока не совсем готов к такой тяжелой работе, и сейчас еще жарко. Завтра утром можешь попробовать прийти сюда на часок.
– Ладно. Я чувствую себя словно дома, когда вожусь в огороде. – Сэнди, конечно, старался не ради похвалы дедушки Ламеха. Он искренне радовался, что может хоть что-то сделать для старика, который был так добр к нему. Несмотря на засилье сорняков, огород плодоносил, да еще как – Сэнди в жизни не видывал такого изобилия. Жаль, что здесь нельзя ни законсервировать, ни заморозить урожай.
– Кое-что из этого мы сушим на солнце. – Ламех указал на длинный ряд высоких растений с густой листвой, усеянных красными овальными плодами. В другом ряду росло что-то фиолетовое, напоминающее баклажаны, но размером вдвое больше тех баклажанов, к которым Сэнди привык дома. Нигде он не встречал людей мельче, чем в этой пустыне, и растений крупнее. – Так, – продолжал старик, – мы можем есть их зимой, варить и тушить. Еще у меня есть фруктовые сады, где нужно подрезать деревья и собрать урожай. Иафет с Оливемой приходят, когда могут, но у них достаточно работы и на виноградниках моего сына. Должно быть, это звезды так распорядились, чтобы ты пришел как раз тогда, когда мне пришлось признать, что я уже не справляюсь сам. – Лицо его было радостным.
Сэнди купался в радости старика. Да, ему тут явно некогда будет скучать! А чем больше дел, тем меньше времени для переживаний о том, как бы вернуться домой.
Однажды утром Аднарель сказал:
– Деню уже намного лучше.
Сэнди кивнул:
– Хорошо. Только почему вы все зовете нас День и Сень? Можно подумать, будто Дени и Сени – это какие-то редкие звери.
Аднарель весело, заливисто рассмеялся:
– Это мы следом за Иафетом. А для Иафета и Сень, и День – действительно редкие звери, каких прежде не видали в оазисе, да и нигде вокруг. Хорошо, что ты ходишь с покрытой головой. – Аднарель одобрительно кивнул, глядя на соломенную шляпу, которую как-то вечером принесла Матреда вместе со светильником. – Ламех сказал, ты доблестно трудишься в огороде.
Сэнди надвинул шляпу поглубже:
– Сорняки тут – это что-то! У нас дома тоже есть сорняки, но до этих им далеко. Но я их извожу помаленьку. Кстати – а твое имя, Аднарель, что-то означает?
– Что я слуга Творца Вселенной.
– А почему ты иногда, Аднарель, ну, такой, как сейчас, а иногда вроде как превращаешься в жука-скарабея? – Сэнди потянулся было почесать плечо, где все еще облезала кожа, но успел затормозить.
– Я не уверен, что ты поймешь, – замялся Аднарель. – Жук-скарабей – это мое земное вместилище.
– А зачем тебе земное вместилище?
Аднарель вздохнул:
– Я же сказал, ты можешь не понять.
– Нет, погоди! – возмутился Сэнди. – Мы с Деннисом, может, и не самые умные в семье, но мы уж никак не дураки!
– Верно, – согласился Аднарель. – И я полагаю, ты понимаешь, что энергия и материя взаимопроникающи.
– Ну да, конечно. Наши родители – ученые.
– Однако ты живешь в такое время и в таком месте, где о созданиях, подобных мне, забыли или отрицают их существование. Тебе же нелегко было поверить в единорога, пока совсем не припекло.
Сэнди все-таки почесал предплечье, и клочки кожи посыпались вниз.
– А когда ты в скарабее, ты понимаешь, что мы говорим?
– Конечно.
– Тогда зачем тебе возиться с превращением?
– Когда я скарабей, я должен принимать его предел возможностей.
– Мне лучше думается, когда рядом Деннис, с ним можно обсуждать идеи, – пробурчал Сэнди. – Когда я смогу с ним увидеться?
– Как только он сможет двигаться.
