Но, похоже, все совпадало. Жители пустыни. Кочевники, живущие в шатрах. Домашний скот. Верблюды. Люди прошлого уступали в росте людям конца двадцатого века. Вполне логично, что в допотопную эпоху они будут намного меньше. Хиггайон маленький для мамонта.
Сэнди схватился за голову. Ему резко поплохело.
Деннис сидел с Иафетом, Оливемой и Иалит на камне в пустыне. На небе еще виднелись отблески заката, но первые мерцающие звезды уже начали проявляться.
Иафет посмотрел на Денниса, залитого вечерним светом:
– Ты поговорил с моим отцом.
– Да.
– О, как я рада! – воскликнула Иалит.
– Отец куда-то пошел, – прибавил Иафет. – В сторону шатра дедушки Ламеха.
Оливема взглянула на небо:
– Теперь он станет счастливее. Все мы станем счастливее. Там, где тянется раздор, страдают все.
Деннис забеспокоился:
– Я не уверен, что он вправду прислушался ко мне.
– Но ты слышишь звезды, – сказала Оливема, – и ты выполнял их повеление.
– Большего не смог бы сделать никто, – добавил Иафет. – Теперь все в руках Эля.
Деннис на миг прикрыл глаза. Надеюсь, Сэнди не решит, что я свихнулся. Надеюсь, я сам так не решу. Выполнять повеление звезд, ага.
– Мне хочется пробежаться, – произнесла Оливема, вскочила и помчалась по пустыне. Иафет последовал за ней.
– Давай! – позвала Иалит и спрыгнула с камня. Длинноногий Деннис легко догнал их, и вдруг оказалось, что он держит за руки Иалит и Оливему и все четверо кружатся в радостном танце, купаясь в свете луны и звезд. Никогда еще Деннис не ощущал себя таким живым, как сейчас, прыгая в ночи.
Из шатра донесся рев. Сэнди с Хиггайоном вскочили в испуге. Сперва Сэнди показалось, что это был вопль гнева. Но следом послышался смех. Потом стало тихо. Сердце Сэнди забилось быстрее. Хиггайон насторожил уши, поднял хобот.
– Они не сделают друг другу ничего плохого, ведь они… – вслух произнес Сэнди. Хиггайон посмотрел на него яркими глазами-бусинами.
Потом полог шатра отлетел в сторону, и через дверной проем протиснулись Ламех и Ной – с трудом, потому что они обнимали друг друга, и по щекам их струились слезы.
Ламеху так сдавило горло от переполнявших его чувств, что слова его звучали приглушенно:
– Вот сын мой, умерший и оживший, потерянный и найденный.
Ной сжал старика в объятиях:
– Вот отец мой, мой упертый старый отец. В упрямстве мы с ним как две горошины из одного стручка. – Он посмотрел на Сэнди. – Как вы с Денем – словно две горошины.
– Как замечательно, что вы помирились! – вырвалось у Сэнди.
– Это все День, – пояснил Ной. – Он вцепился в меня и не отставал.
Сэнди удивился. Что дома, что в школе Деннис редко начинал разговор первым. Он следовал за Сэнди, а сам редко выступал с инициативой.
– Ну… это хорошо.
– Он тоже уже почти выздоровел. Скоро он сможет прийти к тебе. Мой отец… – Ной помолчал. – Я был бы счастлив оставить Деня у нас, но в моем шатре тесно и шумно. А мой отец приглашает тебя остаться с ним.
– Здорово! – обрадовался Сэнди. – Спасибо, дедушка, большое спасибо! А Деннис может помогать мне на огороде.
– Это нужно отпраздновать! – заявил Ной и вручил отцу небольшой мех с вином. – Здесь немного, но это мое лучшее вино!
– Тут вполне достаточно. – Старик поднес мех к губам, потом понимающе причмокнул. – И вправду – твое лучшее!
Он передал мех Сэнди. Тот сделал маленький глоток. Ему стоило большого труда проглотить это вино и не скривиться.
– Эль говорил и с тобой тоже? – спросил Ламех сына.
– Да. Когда Эль говорил, я обычно понимал, что было сказано. Теперь же все запуталось. Что Эль сказал тебе?
Дедушка Ламех обнял сына за плечи:
– Эль говорит мне, что настал конец времен.
– Конец чего? – переспросил Ной.
– Всего, что мы знали, я думаю, – сказал старик. – Это не просто вопрос о том, куда переставить наши шатры, чтобы там было больше воды и травы для твоего скота. Но иногда его слова и меня сбивают с толку. Эль говорит о больших водах, но тут вокруг нет никакой воды, если не считать колодцев.
Сэнди – он сидел рядом со стариком, а мамонт пристроился поблизости – вздрогнул. Дедушка Ламех, если только он не умрет раньше, и Ной со своей семьей и множеством животных – вот те, кого не поглотит великий потоп.
«Я уже знаю эту историю», – подумал он и порадовался, что ночь скрыла его покрасневшее от волнения лицо. Это казалось неправильным, что он знает нечто такое, что неизвестно дедушке Ламеху и Ною.
Но что именно он знает? У него в голове лишь смутные воспоминания из воскресной школы. Бог разгневался на греховность мира и устроил потоп, но велел Ною построить ковчег и собрать на него всех тварей. А потом начались ужасные ливни, но в конце концов голубь принес Ною зеленую веточку и ковчег остановился на горе Арарат. Не слишком детальная история, особенно если ты очутился внутри нее.
Упоминался ли в этой истории дедушка Ламех? Сэнди не помнил. Дедушка ласково похлопал Сэнди по плечу – он всегда так выражал симпатию – и стал говорить дальше. Погрузившись в свои тревоги из-за потопа, Сэнди потерял нить беседы. Дедушка Ламех сказал:
– Моему дедушке, Еноху, было триста шестьдесят пять лет, а потом он перестал быть.
Сэнди насторожился:
– Что значит – он перестал быть?
– Он ушел с Элем, – объяснил дедушка Ламех. Он был человеком с горячим сердцем. И Эль забрал его.
Загадочная какая-то история.
– Эль забрал его? Но как?
– Я был тогда еще совсем мальчишкой, – сказал дедушка Ламех. – Он… мой дедушка Енох гулял по лимонной роще – я завтра покажу тебе эту рощу, – гулял по лимонной роще с Элем, а потом они перестали там быть.
Если это была часть истории о Ное и потопе, Сэнди ее не помнил.
– А это у вас обычное дело – чтобы кто-нибудь просто перестал быть? – спросил он.
Дедушка Ламех рассмеялся:
– Что ты, милый, вовсе нет! Но мой дедушка Енох не был обычным человеком. Он ушел от нас, чтобы быть с Элем, еще в ранней молодости. Ему было всего триста шестьдесят пять лет.
– В точности как солнечный год, – пробормотал Сэнди.
– Что?
– Солнечный год. Ну, в общем, нашей планете требуется триста шестьдесят пять дней, чтобы обойти вокруг Солнца.
– Чушь! – вмешался Ной. – Мы не ходим вокруг Солнца. Это оно ходит вокруг нас.
– Э-э… Ладно, не важно.
Дедушка Ламех похлопал мальчика по колену:
– Ничего страшного. Там, откуда ты пришел, все может быть по-другому. Ты знаешь Эля?
– Ну, вроде как да, только мы говорим – Бог.
Дедушка Ламех словно не услышал его:
– Мой дедушка Енох – как мне его не хватает! Эль говорит со мной, и иногда у меня получается понять его, но я никогда не мог пройтись с ним по вечерней прохладе, как
