– Люди не любят тех, кто от них отличается, – сказала хозяйка Лаукай. – А Зилле не просто член семьи, которую считают не такой, как все, так еще и индианка.
– Не такой, как все? – возмутился Ричи. – Мы первыми поселились здесь!
– Мы пришли из Уэльса. А Брендонов дар внушает страх.
– Индейцы тебя предупредили? – спросил Ричард у жены.
– Да, одна из женщин. А я так надеялась, что эта напасть с охотой на ведьм не затронет нашу деревню…
– Нужно постараться не допустить, чтобы она началась с нас, – сказал хозяин Лаукай. – По крайней мере, Хиггинсы будут на нашей стороне.
– Точно, что на нашей? – переспросил Ричи. – Хозяин Хиггинс, похоже, сильно зауважал пастора Мортмайна. А Дейви Хиггинс давно уже не приходит работать вместе с Брендоном.
– Зилло предупредил меня и насчет Брендона, – сказал Ричард.
– Брендон!.. – У хозяйки Лаукай перехватило дыхание.
– Он видел одну из своих картинок прошлой ночью.
Услышав это, Брендон кинулся в большую комнату:
– Зилле вам рассказала!
– Вовсе нет, Брендон, – сказал отец. – А тот, кто подслушивает, редко слышит что-нибудь приятное. Ты сам разрешил Зилле поговорить с ее отцом. А он рассказал мне. Тебе стыдно рассказывать нам об этом?
– Стыдно? Нет, папа, вовсе не стыдно. Я стараюсь не рассказывать про картинки, потому что вы не хотите, чтобы я их видел, и я знаю, что вы беспокоитесь, когда они все-таки приходят. Потому я вам и не говорил. Я думал, вы предпочитаете этого не слышать.
Отец опустил голову:
– Неудивительно, что тебе стало так казаться. Возможно, мы были неправы, когда попросили тебя не видеть этих картинок, если они Господень дар тебе.
Брендон удивленно посмотрел на него:
– Да кто ж еще мог бы их посылать?
– В Уэльсе верят, что подобные дары исходят от Господа. Там нет такого страха перед дьяволом, как здесь.
– Зилле и Маддок говорят, что мои картинки исходят от богов.
– И Зилло предупредил меня, – сказал отец, – чтобы ты не говорил о них никому, а в особенности пастору Мортмайну.
– А Дейви?
– Никому.
– Но Дейви знает про них. Когда мы были маленькие, я часто рассказывал про них Дейви и Маддоку.
Родители переглянулись.
– Это было давно. Будем надеяться, что Дейви позабыл про них.
Ричи врезал кулаком по твердому дереву кровати.
Ричард предостерегающе вскинул руку:
– Тише! Ты разбудишь жену и сына. Когда жара спадет, люди станут поспокойнее. Брендон, иди спать.
Вернувшись к себе в комнату, Брендон плюхнулся на соломенный тюфяк. Он слышал вдалеке барабанный бой. Но дождь не пошел.
На следующий вечер, когда Брендон гнал корову с пастбища домой, к нему подошел Дейви Хиггинс.
– Бран, пастор Мортмайн сказал, чтобы я не разговаривал с тобой.
– А ты разговариваешь.
– Мы друг друга всю жизнь знаем. Сколько хочу, столько и буду разговаривать. Но люди говорят, что это Зилле отгоняет дождь. Посевы гибнут. Мы не хотим оскорблять индейцев, но пастор Мортмайн говорит, что синие глаза Зилле доказывают, что она не чистокровная индианка и что индейцы боятся ее и потому отослали к нам.
– Это неправда! Ты же сам знаешь! – запальчиво воскликнул Брендон. – Индейцы гордятся синими глазами!
– Я-то знаю, – сказал Дейви, – и ты знаешь, но мы еще дети, а взрослые не слушают детей. Пастор Мортмайн запрещает нам ходить в индейское селение, и Маддоку здесь больше не рады. Мой отец верит каждому слову пастора Мортмайна, а сын пастора, этот одутловатый Датберт, ухаживает за моей сестрой. – Дейви искоса взглянул на Брендона. – Бран, что твои картинки говорят про все это?
Брендон посмотрел ему прямо в глаза:
– Мне уже двенадцать лет, Дейви. Я больше не ребенок с детскими картинками.
Он отвернулся от Дейви и повел корову в хлев, и ему казалось, будто он, отрицая свои картинки, предал их.
Из-за угла хлева появился Маддок:
– Мой отец прислал меня к тебе на случай опасности. Я буду следовать за тобой, но незримо. Но ты знаешь индейцев, и ты увидишь. Потому я хочу, чтобы ты знал, чтобы не боялся.
– Я боюсь, – ровным тоном произнес Брендон.
– Если бы только пошел дождь!.. – сказал Маддок.
– Ты разбираешься в погоде. Дождь будет?
Маддок покачал головой:
– Воздух пахнет грозой, но в эту луну дождя не будет. Молнии сверкают, и это смущает людские умы. Как там Зилле? Малыш?
На этот раз Брендон улыбнулся:
– Замечательно!
Тем вечером во время семейной молитвы лица Лаукаев были спокойны. Ричард молился о мудрости, о благоразумии, о дожде. Он молился о верности в дружбе и о мужестве. И снова о дожде.
Гром продолжал рокотать. Молнии придавали мрачности неспокойной ночи. И снова ни капли дождя не упало на землю.
Дети перестали разговаривать с Брендоном. Даже Дейви отворачивался от него, хотя вид у него был при этом пристыженный. Мистер Мортмайн, столкнувшись с Брендоном, заявил:
– Под вашей крышей зло! Лучше сами потрудитесь убрать его!
Когда Брендон рассказал об этом, Ричи взорвался:
– Зло – в сердце у мистера Мортмайна!
Зло было таким же всепроникающим, как и бесстыдная жара.
Пастор Мортмайн заявился вечером в дом к Лаукаям, прихватив с собой своего сына, Датберта, и хозяина Хиггинса.
– Мы хотим поговорить с этой индейской женщиной.
– Моя жена… – начал было Ричи, но отец заставил его замолчать.
– Для такого визита слишком позднее время, пастор Мортмайн, – сказал Ричард. – Моя невестка и внук уже легли спать.
– Значит, поднимите их. Мы намерены выяснить, является ли эта индианка христианкой или…
В комнату вошла Зилле с ребенком на руках.
– Или что, пастор Мортмайн?
Датберт посмотрел на нее, и в глазах его вспыхнула алчность.
– Мы верим, что ты христианка, Зилле, – мягко обратился к ней хозяин Хиггинс. – Это так?
– Да, хозяин Хиггинс. Когда я вышла замуж за Ричи, я приняла его веру.
– Несмотря на то что она противоречит верованиям твоего народа? – спросил пастор Мортмайн.
– Но они не противоречат друг другу.
– Индейцы – язычники! – заявил Датберт.
Зилле посмотрела на пухлолицего парня поверх головы младенца.
– Я не знаю, что такое язычники. Я только знаю, что Иисус из Назарета поет истинную песню. Он знает древнюю гармонию.
Пастор Мортмайн в ужасе втянул воздух:
– Ты говоришь, что Господь наш и Спаситель поет?! Что еще нам требуется услышать?
– Но почему бы ему не петь? – спросила Зилле. – Сами звезды поют, вращаясь в небесном танце, поют хвалу Тому, кто создал их. И разве мы не поем гимны в молитвенном доме?
Пастор Мортмайн злобно посмотрел на Зилле, на Лаукаев, на своего сына, не отрывающего глаз от красоты Зилле, на хозяина Хиггинса.
– Это совсем другое! Ты язычница и не понимаешь.
Зилле гордо вскинула голову:
– Писание говорит, что Бог любит всех. Это же сказано и в псалмах. Он любит и мой народ, и вас – или он не Бог.
– Не богохульствуй, дитя, – предостерегающе произнес Хиггинс.
– Почему ты отгоняешь дождь? – сердито спросил пастор Мортмайн.
– Зачем бы мне отгонять дождь? Наши посевы сохнут точно так же, как и ваши. Мы молимся о дожде дважды в день, и
