— И как ты здесь ориентируешься?
— Я здесь родился, поэтому Город чувствую. Как и он меня.
6
После гастронома пошли дворами, где опять пришлось отмахиваться от ядовитого плюща. Правду говорят, что в городе нет прямых путей. В следующем дворе наткнулись на хищный тополь, росший прямо из зарослей колючей сирени. Пришлось возвращаться почти до самого гастронома и обходить через трансформаторную подстанцию. У подстанции весело искрилась молодая электра.
— Гляди, чёрный ёж! — воскликнул Сержант, указывая на аномалию.
— Доставай. Лишним не будет.
Ёж засел в аномалии очень неудобно и пришлось полчаса скакать вокруг аномалии с палками наперевес, пока не смогли его выкатить оттуда. Дальше путь был свободный вплоть до магазина автозапчастей, где пришлось попотеть, выискивая путь между двумя электрами.
— Может, всё-таки поищем обходной путь? — нудел над ухом Сержант. — Там, наверное, и нет никакого прохода.
— Есть, — сжав зубы, пыхтел Хром, обкидывая аномалии бетонными обломками.
— С чего такая уверенность?
— Электра — аномалия электрического происхождения. Значит, если бы не было прохода, они бы уже или слились в одну, или бы взаимоуничтожились в результате короткого замыкания. А раз мы видим две аномалии, то что-то их разделяет. И это что-то — проход.
Наконец, проход был найден. Неширокий, но пройти было можно. Первым пошёл Хром. А страшно, когда совсем рядом с ногой змеится этакая паутина вольт в тысячу, если не больше, напряжением. Аж волосы на голове дыбом стоят и всё тело колют тонкие иголочки статических разрядов. Только на той стороне Хром заметил, что не дышит. Вдохнул воздух, пропахший озоном и дал отмашку на проход Сержанту. Напарник так же прошёл без происшествий, хоть и шёл на трясущихся ногах.
Время клонилось к вечеру, поэтому необходимо было найти место для ночлега. Такое место нашлось в ближайшей девятиэтажке, стоящей довольно удачно, между пятиэтажных домов, обеспечивая обзор далеко вокруг. Решили подняться повыше, этаж на восьмой, чтобы видеть всё, что твориться вокруг. Подъезд встретил запахом кошатины, поэтому напряглись сразу. И вовремя. Из подвала выскочил шипохвост и уже в прыжке был сражён выстрелом Хрома.
— А работает генетическая память! — подколол напарника Сержант.
— Скорее с испуга, отмахнулся сталкер. Хотя, приятно, что получилось.
Между седьмым и восьмым этажами сталкеров встретила электра, расположившаяся на лестнице. И интересная такая электра. Чуть ниже её валялся обугленный тактический шлем, с конструкцией которого даже Сержанту сталкиваться не приходилось. Кроме того, в ней находился артефакт чёрный ёж. А, вот это уже подарок! Сержант сноровисто выкатил ежа и затолкал его в контейнер.
— Ну, что, на седьмом встанем? — закручивая крышку, спросил Сержант.
— Нет, нам надо на восьмой. Да и девятый уж очень меня интересует.
— С чего бы это?
— Посмотреть на Город. Карты нет, так с высоты хоть что-то увидеть.
— Ну, значит, придётся через следующий подъезд лезть.
— Завтра полазаем. А сейчас поднимаемся через соседний подъезд на восьмой этаж и, если всё нормально, останавливаемся на ночлег.
Следующий подъезд был нормальным. По крайней мере до восьмого этажа точно. Хром, оставив Сержанта на посту, улёгся спать, сразу же провалившись в тёмную пучину сна.
Пингвин сидел на подоконнике и наблюдал за колхозниками, копошащимися на грядках. Откуда-то доносился визг забиваемой на мясо свиньи, где-то деловито кудахтали куры и время от времени заливисто голосил петух. Идиллия, мать её. Аж скулы сводит от скуки. И развлечься нечем. Остаётся только пить и с бабами кувыркаться. Бабы здесь доступные. Опять скука. На днях проехался к учёным в составе конвоя. Хабар сдавали. Хоть какое-то развлечение. Но адреналина маловато.
— Что киснешь? — вошёл в комнату пружинистой походкой Таран.
— Скучно.
— Собирайся. Будем скуку твою разгонять.
— Куда ещё? Опять хабар сдавать?
— Нет. К уродам поедем.
— Это зачем?
— Я же говорю — тоску разгонять.
— Как?
— Бои у них сегодня. Развлекуха ещё та.
— Какие бои?
— Гладиаторские. Ну что, едешь со мной?
— Погоди. А ты не боишься прямо туда, в лагерь к уродам? Это же всё равно, что голову льву в пасть совать.
— У нас их вожак прикормлен. Так что всё нормально. Уж больно эта скотина любит виски под сигару. Сел на это удовольствие, как наркоман на иглу. А откуда он это всё возьмёт? Правильно, только у меня.
— Ну, тогда поехали.
Лагерь уродов действительно был огромный. И уродов там было несколько тысяч. Пингвин ехал на переднем сиденье «Тигра», с интересом разглядывая картинки из жизни лагеря. Вот загон, где томятся несколько пленных мародёров. Вон свежуют чью-то безголовую тушу. Оппа! Это же они человека свежуют! Вот, значит, зачем им пленные в загоне! Мясо на потом. Вон на кольях развешены на кольях для просушки человеческие черепа. А вон уродка с одним глазом посреди лба дубасит палкой своего хвостатого детёныша. Детёныш орёт и пытается убежать. А вон два уродца, у одного из которых колени назад, что-то квасят из пластиковой бутылки. И это что-то явно алкогольное. Эк как их разобрало то!
Машина подъехала полуразрушенному дому, от которого остался только первый этаж.
— Вылезай, приехали, — весело произнёс Таран, выбираясь из-за руля. — Пойдём к вожаку, посидим, пока собираются.
Штырь, один из наёмников, которого Пингвин помнил ещё по Узбекистану, достал из багажника коробку виски и небольшую упаковку сигар.
— Пошли, Пиня, навестим вожака. Не обращай внимание на вонь, а то обидишь хозяина.
Они вошли в вонючий подъезд и прошли в одну из уцелевших квартир. И вот тут-то Пингвин понял, что подъезд совсем не вонючий. Он даже благоухающий по сравнению с той вонью, что стояла в квартире. Повсюду, на полу, на стенах и даже на потолке были старые ветхие вытертые ковры. По углам тут и там валялись гниющие остатки пищи, среди которых белели кости. В одном из углов Пингвин усмотрел даже человеческий череп. Небольшой журнальный столик посредине комнаты тоже был накрыт ковром как скатертью. На небольшом возвышении
