– Что ж, дело твое. Да, вот что: скажи мне – ты раньше в Урманском никогда не бывал? Нет? Ну и отлично. Я тоже… А из урманских у нас в камере никто не появлялся? Отлично! Ну, бодрствуйте, мистер Холмс.
Я отправился к Шаркунову.
– На коровьем реву поеду завтра в Урманку. Дай хорошего коня, Василий.
– Дам. Что это тебя к святым потянуло?
– Каким святым?
– Да так урманских зовем. Народ там шибко верующий.
– Расскажи-ка об этой деревне.
– Живут у черта на куличках. Всего домов двадцать… Ну, может, сейчас прибавилось. Я там уже года два не был.
– Партячейки нет?
– Какая там ячейка!
– А чем занимаются?
– Рыбаки… Сеют мало.
– При Колчаке партизанили, наверное?
Шаркунов усмехнулся.
– Есть там у них два партизана бывших… Так ведь какие? Кашеварили в отряде. Вообще деревня: ни к тентим ни к энтим! Добираться до Урманки нужно через гать. Громадная гать – версты три-четыре… Они, дьяволы святые, в трудные минуты жизни что делают? Разбирают гать и – ни пешему, ни конному! Так в колчаковщину и сделали. Словом, колчаковщина как-то мимо них прошла… А деревушка древняя. При царе Горохе на этом месте скит стоял, ну а потом оправославились. Так, ерундовский народ… Никакой культуры… А чего ты там забыл?
– Поеду ловить привидение…
– Ха-ха-ха!.. Привидение? Да, у них это может, у них все такое может быть… Даже явленная икона может открыться, не то что привидение! Сколько раз мы говорили на бюро, чтобы за урманских взяться по-деловому, да все руки не доходят… Валяй… Потом расскажешь. Приходи утром – конь будет готов. Дам тебе отличного рысака.
Снова восемьдесят летних верст на безрессорной повозке. Полчища паутов, комариные тучи, тысячи толчков на ухабах и рытвинах, подножные кормежки лошади…
К этому еще нужно добавить бесконечные разговоры со спутником. Энциклопедические разговоры: от характеристики финского города Або до разъяснения спутнику мифологической сущности Януса двуликого…
Уже завечерело, солнце потонуло где-то за дальним борком и небо на горизонте стало непрозрачно-синим, когда Игорь заявил:
– Есть хочется, как из двенадцатого калибра…
– Ты так не поужинал и, наверное, не завтракал?
– Нет…. Думал… Ну ничего: верст десять осталось. Я считал столбы… Эх, жареных бы карасиков да холодного молочка!
Гейша хорошо знала слово «молочко». Гейша посмотрела на меня, облизнулась и подскулила.
Я разделил между мной и Игорем единственную захваченную в дорогу котлету, ибо мы легкомысленно понадеялись по дороге подстрелить какого-либо чирка и выехали ни свет ни заря, когда хозяйки наши еще почивали, а вдова Ремешкова к тому же на ночь прятала ключи от погреба под подушку… Но чирки не попадались.
Игорь взял у меня из рук разломанную пополам котлету, сложил обе половинки вместе и сурово сказал:
– Надо по справедливости. На три части…
И полез в котомку за охотничьим ножом.
Котлета лежала на козлах ходка. Гейша решила, что эта скромная пища пожертвована ей…
Когда Игорь наконец раскопал в мешке свой нож – котлеты на козлах уже не было…
– Подлая собака! – возмутился Игорь. – Скверная собака! И по привидениям не ходит, и котлеты ворует из-под носа!.. Я бы такую и дня держать не стал. К тому же очень развратная…
Гейша смотрела на меня и облизывалась. Игорь отвернулся в сторону.
Вокруг расстилались сенокосные луга. Никаких признаков воды нигде не видно. Скверно, но делать нечего… Проехав еще с полверсты, я резко повернул влево, ухнул через дорожную канаву и направил коня к маячившему возле дороги свежесметанному стогу.
– Тпр-р-ру! Вот что: чирки, караси и молоко на сегодня отменяются. Вода для питья у меня есть в баклажке. Но зато нам предстоит восхитительная ночевка: не в душной избе, наполненной шуршащими тараканами, а на лоне природы. Мы будем возлежать на ложе из скошенных трав и вдыхать роскошный аромат духов «Свежее сено»… Разве это плохо для охотников и сыщиков? Сплошная романтика!
– А почему не в деревне? – плаксиво спросил Игорь. – Вдыхать! Есть ведь хочется…
– Не хлебом единым жив сыщик, – наставительно ответил я, – и не карасями…
Игорь после паузы жалобно предостерег:
– Комары заедят!
Распрягая лошадь, я, как мог, вразумительно ответил:
– Из охотничьей практики вам, дорогой мистер Холмс, вероятно, известно, что на покосах комар наблюдается в умеренном количестве. Кроме того, человечество исстари пользуется дымовой завесой не только для сокрытия своих мыслей, но и против комаров. Вопросы?
Он спросил совсем жидким голосом:
– А по какому праву?
– По праву сильного!
Тут мой секретарь ощетинился.
– Сейчас не пещерный век, – прошипел Игорь, – и мы живем в Ре-Се-Фе-Се-Ре! Я хочу в деревню! Хочу яичницу с салом!..
– эР-эС-эФ-эС-эР – государство, – заметил я, – а каждое государство содержит в себе элементы насилия над личностью. Над некоторыми личностями, ставящими свои вульгарные, животные устремления выше государственных интересов. Вы, кажется, читали в журнале «Суд идет» статью Курского по этому вопросу? Значит, вам ясно. А на данном этапе нашего пути, как выразился в свое время некий Людовик Надцатый, – государство – это я! Понятно?
– А я, значит, личность?
Теперь в словах его послышалась горечь.
– Безусловно! И притом еще – личность, подчиненная мне. Еще вопросы?
Больше вопросов не было. Игорь стал разводить костер. Гейша держалась индифферентно и щелкала зубами, разыскивая блох.
Мне стало немножко досадно на себя за резкость.
– Слушай, Игорек! В нашей милиции сидит сейчас арестованный за растрату некий заготовитель Церабкоопа Горохов… Помнишь, который приехал из города и сразу заявил, что его в поезде обокрали, а деньги при обыске у него были обнаружены в тайничке баула?
– Ну?..
– Документы Горохова лежат во внутреннем кармане моей кожанки…
– И что же вы будете делать с этими документами?
– Мы въедем в деревню не ночью, как это практикуют разные уполномоченные инспектора, следователи и прочая зловредная публика… Нет. Мы въедем днем. Шикарно, как подобает городскому заготовителю на селе.
– Зачем?
– Слушай дальше. Я буду немного навеселе. Ручаюсь, тебе не приходилось встречаться с непьющими заготовителями.
– Это да! Это верно… А все-таки не понимаю…
– Итак: в Урманское въезжает не следователь, а разбитной, подвыпивший заготовитель Василий Флегонтович Горохов! Здорово, а?
– Да, пожалуй, интересно… – немного оживился Игорь, – ну а дальше что?
– Дальше… дальше. Горохов начнет контрактовать у мужиков рыбу. По высоким ценам.
Игорь возмутился.
– Это аферизм! И чего вы этим добьетесь?
– Ах, вот как вы, мистер Холмс, расцениваете мою откровенность?! Ну так вот тебе: держи фляжку, выпей воды, налей в котелок Гейше и догадывайся о последующем сам! Методом дедукции…
Я взял с ходка брезентовые плащи, достал из своего мешка «мерзавчик» и побулькал водкой перед огнем костра.
– С этого не напьешься, – презрительно сказал Игорь.
– А заготовитель напиваться не может. Он не гусар. Но запах будет…
– Будет… Только все это – авантюра! – немного помолчав, отозвался Игорь. – А мой план, значит, насмарку?
– Ничего подобного! Будет использован. В ближайшее воскресенье – поохотимся.
Игорь обиженно засопел. В животе у него бурлило. У Гейши в животе тоже переливалась вода.
Я сунул под голову клочок сена, натянул поверх плащ и уснул.
Председатель урманского сельсовета Воробьев, проверив мои
