— Вы, майор, рассуждаете так, будто вам придется здесь партизанить, а не бороться с себе подобными, — заметил Всеношный.
— Отчего же? Вполне логично рассуждаю, товарищ полковник. Занимая этот глухой район, мы лишаем бандитов удобного места базирования и маневра, оттесняем их на север, где их готовы встретить другие отряды и подразделения НКВД.
— Лучше бы их блокировать и уничтожить на месте. Они могут не пойти на север, а просто раствориться среди местного населения.
— Согласен: лучше уничтожить. Но для этого надо блокировать огромный район. Тут нужна по меньшей мере дивизия, а мы не располагаем даже батальоном. У вас ведь тоже, насколько мне известно, сил не так уж много, так что исходить приходится из того, что имеем.
— А какова численность литовских отрядов в нашем районе? — спросил Всеношный. — Что вам известно о местах их базирования?
— Признаться, я рассчитывал на вашу информацию, товарищ полковник.
— Увы, информация о противнике у нас весьма скудная. Мы только налаживаем агентурную сеть. Известно, что на польской стороне действуют два отряда аковцев численностью примерно в сто и двести человек. Недавно из Польской народной армии дезертировал целый полк в количестве полторы тысячи человек. Он расположился в лесах где-то северо-восточнее Сувалок. А с нашей стороны границы действуют три-четыре небольших отряда из бывших полицаев в треугольнике Капсукас — Алитус — Друскининкай. И, разумеется, на хуторах, в деревнях и маленьких городишках тоже есть свое подполье, свои боевые группы. Так что имейте в виду: здесь везде есть чужие глаза и уши.
— Подполье — это забота НКГБ, — отмахнулся майор Полозов, рассматривая карту. — Пока же мы, двигаясь в ваш район, сталкивались лишь с отдельными группами немцев, пытающихся выйти из окружения. Вот когда армия возьмет Берлин, тогда, надеюсь, будет у нас и дивизия. А пока давайте, товарищ полковник, уточним наши задачи.
И над картой, подсвеченной фонариком, сдвинулись три головы.
На лес, между тем, опустилась ночь. Гудели под ветром сосны, фыркали лошади, колебалось пламя костров, с шорохом сыпалась снежная крупа. Несмотря на многолюдство, в лесу было так тихо, точно здесь собрались глухонемые, но ни у кого из офицеров, склонившихся над картой, эта тишина не вызывала недоумения. Да и сами они разговаривали весьма негромко, чутко прислушиваясь к окружающей тишине. Здесь были люди, умевшие ценить и понимать каждый, даже едва уловимый шорох.
Глава 10
Вернувшись под утро в свой отряд, полковник Всеношный приказал поднять по тревоге две роты пограничников и выдвинуть их в согласованные с майором Полозовым точки в межозерном дефиле, чтобы перекрыть дороги отступления бандитам, как только полозовцы вторгнутся в зону их базирования. Роты повел начальник штаба отряда майор Криворученко, тоже прошедший школу партизанской войны. Отдав необходимые распоряжения об усилении пограничных нарядов и оставив за себя своего заместителя, прихватив с собой минометную роту и взвод автоматчиков, Всеношный и сам выехал к месту предполагаемой стычки с бандитами. Весь расчет строился на том, что удар отряда майора Полозова будет неожиданным для противника, что они не успеют получить информацию о готовящейся операции и, отступая, непременно выйдут на пограничников, за спиной которых вдоль железной дороги и шоссе на Алитус займет позицию отряд НКВД. К тому же о готовящейся операции извещено фронтовое командование, которое выставит свое заграждение со стороны фронта. Все теперь зависит от оперативности и надежности связи со всеми участниками операции.
Пока взвод занимал позиции вдоль песчаной гряды, а минометчики за ее скатом, поросшим замшелыми соснами и густыми куртинами можжевельника, устанавливали минометы, Александр Всеношный вместе со своим адъютантом лейтенантом Купавичевым устроился между валунами на самом высоком месте и в бинокль стал изучать лежащую перед ним местность.
Слева и справа в туманной дымке виднелись озера, тонкий лед которых был припудрен свежим снежком, выпавшим минувшей ночью. Между озерами тянулась холмистая гряда, которая сужалась, понижалась и распадалась на несколько островов среди болотистой низины. На этих островах заняли позиции обе роты пограничников под командой майора Криворученко. Хотя роты вышли на позиции всего три часа назад, там не было заметно никакого движения. Значит, готовы и ждут.
Всеношный глянул на часы: без четверти одиннадцать. Сейчас партизаны Полозова выходят на исходные позиции. Если противник не засечет их раньше времени, в одиннадцать тридцать над предполагаемым местом базирования отряда «лесных братьев» должен появиться «кукурузник». Предварительная разведка с воздуха выявила наличие большого скопления людей, повозок и лошадей, не имеющих отношения к армии. Именно отсюда тянутся тропы, по которым выходят на диверсии небольшие группы, проникая до самых ближайших тылов Второго Белорусского фронта. Взрывы на станциях, нападение на небольшие тыловые колонны и погранзаставы — все это идет отсюда.
Всеношный повернул голову к капитану Обручеву, державшему связь по радио с партизанами, спросил:
— Как там?
— Нормально. Ждут самолет. А тот что-то задерживается…
— Летит, товарищ подполковник! — воскликнул лейтенант Купавичев. — Вон он! Видите?
Над лесом бесшумно скользила серая птица, и лишь когда она приблизилась настолько, что стали видны ее лапы-колеса, послышался легкий, но все усиливающийся стрекот мотора. Не долетая до позиций взвода, самолет развернулся и полетел назад. Вскоре вдалеке послышалось несколько взрывов, и в небо поднялись бурые столбы дыма, обозначающие место расположения лагеря бандитов. И почти сразу же последовали новые взрывы, но уже мин, затем еще и еще, все чаще и чаще.
— Представляю, какая там сейчас началась паника, — заметил лейтенант Купавичев. И предположил: — Вряд ли они станут обороняться — побегут.
Ему никто не ответил, и он тоже стал вглядываться через окуляры бинокля в лесную даль, но ничего не было видно, кроме расползающегося над лесом бурого дыма. Через несколько минут взрывы мин прекратились, и до слуха долетели слабые звуки разгорающейся стрельбы.
Всеношный следил по часам, отмечая всякое изменение в звучании боя. Минут через двадцать все стихло. Затем стрельба возникла вновь, но значительно ближе. Время от времени слышались отрывистые хлопки гранат — противники явно сошлись на короткую дистанцию. Какое-то время бубукал немецкий ручной пулемет, и замолчал, израсходовав ленту. И тут снежный заряд из опустившихся до самых верхушек сосен облаков закрыл, точно занавес, и лес, и озера.
— Как там? — спросил Всеношный, не поворачивая головы.
— Банда приближается
