Балани присел на стул:
– Вас, сержант, это действительно не касается, так как ваши переговоры эта станция перехватить не может. Ну а в остальном, станция здесь для того, чтобы исполнять свои функции – слушать эфир. Я не хочу, чтобы русские еще раз незаметно вышли к лагерю и под самым нашим носом провели подготовку к штурму лагеря, как это было в случае с Фархади. Такой ответ вас утроит?
– Вполне!
Слейтер вышел из палатки и вернулся в барак № 2. Отсеки американцев почти не пострадали от подрыва оружейной комнаты во время штурма лагеря силами советского спецназа. Прихода командира ждали его подчиненные, капрал Майк Умберг и рядовой Фил Паслер.
– Ну и как новый начальник лагеря? – спросил Умберг.
Слейтер отмахнулся:
– Балани далеко не Фархади, что он, кстати, сам признает. В 15.00, как обычно, выезжаем. Майк, займись «Хаммером». А ты, Паслер, – сержант взглянул на рядового, – прогуляйся на холм, где были склады наших работодателей. Меня интересует станция радиотехнической разведки. Балани сказал, что наши переговоры она не в силах перехватить, и я хочу быть уверенным, что так оно и есть. Поговори с начальником этой станции.
– Если он станет со мной общаться!
– Так найди подход, ты же морской пехотинец, профи!
– Интересно, как я найду подход к дикарю, который, кроме начальства, слушать никого не желает. Или ты не знаешь этих фанатичных моджахедов?
– Фил, не нагружай меня своими проблемами. И не все душманы фанатичны. Есть среди них и существа разумные. Тем более начальник станции – это не диверсант, который только и может, что убивать, да и то стреляя в спину. У этого образование. А образование даже их дикаря делает человека цивилизованным. Для Востока, естественно. Так что вали к станции и узнай то, что я сказал.
– А что будешь делать ты?
– Как что? Исполнять обязанности вашего командира. В данном случае до 15.00 отдыхать, набираясь сил перед бессонной ночью. И не надо обсуждать действия начальства. Неблагодарное это дело, Фил!
Паслер вздохнул:
– Вот так всегда! И чего я в свое время не пошел учиться? Ходил бы сейчас, как Слейтер, сержантом и отдавал налево-направо бестолковые приказы!
– Ты еще здесь, Паслер?
– Нет! Уже за холмом!
– Вот это правильно. Разошлись! Встречаемся у тылового выхода в 14.50.
Ровно в 15.00 «Хаммер» американцев вышел с территории особого лагеря и, петляя по каменистой дороге, пошел в сторону пакистанского города Чевар.
Слейтер спросил Паслера:
– Что узнал о станции?
Рядовой доложил:
– Станция старенькая, но вполне способная перехватить переговоры и запеленговать переговорщиков, если они будут пользоваться средствами обычной связи. Нас они слушать не могут. Лишь фиксировать факт выхода в эфир.
– Для чего моджахеды пригнали сюда эту колымагу?
– Я же сказал, слушать эфир. Но, по-моему, у них какие-то проблемы со станцией.
– С чего ты это взял?
– Да лейтенант их все торопился, типа надо как можно быстрее запустить аппаратуру!
– Это все?
– А тебе мало?
– Ладно, будем считать, задание ты выполнил.
Не доехав до города, водитель свернул на дорогу, уходящую вправо. Вскоре остановился перед массивными створками ворот, которые тут же бросилась открывать прислуга, она же охрана известного в Пакистане богача и сутенера Фаруха, хозяина усадьбы, на территорию которой въехал армейский джип американцев.
Как всегда, дорогих гостей вышел встречать сам владелец дома. Он широко развел руки:
– Ассолом аллейкум, уважаемые. Уж и не чаял видеть вас здесь.
Слейтер ответил на приветствие сутенера:
– Ва аллейкум ассолом, Фарух. А почему ты не чаял вновь увидеть нас у себя в усадьбе?
– Как это почему? А то, что произошло на плоскогорье? Там, где вы служите?
– И что же там такого произошло?
Фарух приблизился к Слейтеру, заговорил почти шепотом:
– Я, конечно, сам на плоскогорье не был, но, как известно, земля слухами полнится. А по слухам, лагерь Фархади, где он держал русских пленных, атаковали советские спецназовцы и разнесли владения Абдула в
