опять нахожусь рядом с тобой.
– Энди! Да ты никак влюбился?
Слейтер взглянул в смеющиеся глаза молодой женщины:
– А если да, то что? Разве я не человек? Не мужчина? Или морской пехотинец – спецназовец – существо среднего пола, существующее на этой грешной и грязной земле лишь для того, чтобы убивать?
Гульнара положила руки на плечи сержанту:
– Извини, Энди! Но тебе и мне не стоило заходить так далеко.
– Значит, ты тоже испытываешь ко мне какие-то чувства?
– Почему какие-то? Я тоже влюбилась в тебя, по сути, в своего врага, как глупая, несмышленая девчонка. И это наша беда.
– Разве любовь может быть бедой?
– Может. И ты уже испытал это. Как, впрочем, и я.
Слейтер прижал Гульнару к себе. Закрыл ее рот жарким поцелуем. Молодая женщина не сопротивлялась. Сержант сорвал с нее одежду, сбросил свой летний костюм:
– Я хочу тебя! Я безумно хочу тебя!
Подняв совершенно не сопротивляющуюся Гульнару на руки, Слейтер отнес ее на постель.
Оторвались молодые люди друг от друга через час. Расслабленные, удовлетворенные.
Слейтер повернулся к молодой женщине:
– Гуля! Давай бросим к черту и мою работу, и твою разведку да махнем в Штаты. У меня есть деньги. Купим уютный дом на берегу озера подальше от людей, нарожаем детей и будем жить! Жить, Гуля! Хватит войны, хватит риска. К дьяволу долг, который мы ни у кого не брали. Будем просто жить. Я… я сделаю тебя счастливой, клянусь. Сумею защитить в любой ситуации. Впрочем, ты и сама сможешь защитить себя. Но дело не в этом. Я хочу быть с тобой всегда!
Гульнара погладила коротко стриженные волосы головы Слейтера:
– Энди! Дорогой мой Энди! Ну зачем ты травишь душу? Ведь ты прекрасно понимаешь, что даже если мы и решимся уехать отсюда, то в Америке нам не дадут сделать задуманное тобой. Не будет никакого дома на берегу озера, не будет детей, счастья. Нам не позволят быть вместе. Такова наша доля. Так что давай наслаждаться тем, что есть, и не строить заведомо неосуществимые планы!
Сержант поднялся, не прикрываясь простыней, прошел к столику. Не оборачиваясь, спросил:
– Ты что-нибудь выпьешь?
Гуля ответила:
– Не знаю! Разве немного шампанского?
Налив спиртное, Слейтер вернулся с бокалами к кровати. Гуля приняла фужер, отпила маленький глоток.
Сержант проговорил:
– Ну, а теперь давай, Гуля, рассказывай, что на этот раз заинтересовало советскую разведку в разгромленном лагере у Чиштана.
Гульнара спросила:
– Ты что-нибудь слышал о том, что в кишлаке у Рамазана Салакзая содержались собственные пленные? Лейтенант и трое солдат?
– Нет!
– Значит, тебе неизвестно и об их побеге во время штурма лагеря нашим спецназом?
– Так вот почему Хикмат казнил Салакзая и его ближайших подельников. Потому что тот скрыл от Фархади рабов.
– Нет! Хикмат узнал о пленных тогда, когда уже принял решение казнить Салакзая.
– Вот как?
– Да! Причина казни Рамазана в том, что он не вывел свою группу на помощь лагерю вместе с отрядом Карамулло, а появился на объекте после того, как спецназ отошел в Хайдарский проход. И не просто появился. Салакзай приказал своим людям добить всех пленных, чтобы не осталось свидетелей его трусости или расчета, и выставил себя перед Хикматом единственным воином, который сумел правильно организовать противодействие нашим силам. В кишлаке он также поработал с жителями, пригрозив тем смертью, если они сболтнут лишнее. Но Хикмат узнал правду и приговорил к смерти самого Рамазана и его головорезов. И только войдя в кишлак, он узнал об узниках, томившихся в подвале у Салакзая, что было строго запрещено. Я имею в виду держать своих пленных, не отправляя их в общий лагерь.
Слейтер допил виски, бросил бокал в кресло:
– Понятно! Насчет Рамазана! Но непонятно, что от меня хочет твое руководство?
– Интерес нашей разведки в этих четверых пленных.
– А разве они не ушли вместе со своими в Хайдар?
Гульнара отрицательно покачала головой, отчего ее черные шикарные волосы рассыпались по узким голым плечам:
– Нет, Энди! Они не смогли пробиться к нашим силам. Почему? Не знаю! Кто-то помог им бежать. И этот
