– Она могла бы уехать.
– У них уже был сраный ребенок, понятно? – пауза, вдох. Взгляд на море. Сбавить обороты. – У них был ребенок, дочь, ей всего пару лет. И вдруг – безденежье. А оба родом с Северной косы, это как раз одна из причин, почему ее имя выдал поиск машины по УДО. Не знаю, может, они думали, что справятся. Судя по тому, что я слышал, перед тем как кран завернули напрочь, спонсирование Микуни пару раз еще капало. Может, они просто надеялись, что настанут новые перемены.
Видаура кивнула.
– И дождались. Поднялось Новое откровение.
– Ага. Классическая динамика бедности, люди хватаются за что угодно. И если выбор стоит между религией и революцией, правительство с удовольствием отойдет и пустит священников развлекаться вволю. Впрочем, во всех деревнях и так была жива религиозность. Аскетичный образ жизни, строгий социальный порядок, патриархат. Общество прямиком из гребаной Шарии. Оставалось только одновременно ударить боевикам Откровения и экономическому спаду.
– И что случилось? Она оскорбила почетного самца?
– Нет. Не она, ее дочь. Какой-то несчастный случай на рыбалке. Подробностей не знаю. Она погибла. В смысле, с возможностью восстановления по стеку, – снова вспыхнула ярость, замораживая все внутри головы ледяными брызгами. – Только, конечно, это было запрещено нахрен.
Какая ирония. Когда-то бичом земных религий были марсиане, знание об их дочеловеческой межзвездной цивилизации возрастом свыше миллиона лет развеяло представление человечества о его месте в общем миропорядке. А теперь марсиан узурпировало Новое откровение, поставило вместо ангелов: «Первые божьи крылатые создания – и ни следа стеков памяти в тех немногих мумифицированных телах, которые до нас дошли». Для разума, погрузившегося в религиозный психоз, вывод неизбежен. Новые оболочки – зло, порожденное в черном сердце человеческой науки, шаг прочь с тропы к загробной жизни и от божьего присутствия в нас всех. Богомерзость.
Я уставился на море. Слова падали изо рта, как пепел.
– Она пыталась сбежать. Одна. Йозеф уже гребанулся от веры, не стал бы помогать. Тогда она забрала тело дочери, одна, и угнала скиммер. Отправилась на восток вдоль побережья в поисках канала, чтобы срезать путь на юг, до Миллспорта. Ее догнали и притащили назад. А Йозеф им помогал. Ее усадили на кресло наказаний, которое священники поставили посреди деревни, и заставили смотреть, как они вырезают стек из позвоночника ее дочери. Потом то же самое сделали с ней. Пока она была в сознании. Чтобы могла проявить благодарность за свое спасение.
Я сглотнул. Было больно. Вокруг колебалась и текла человеческая суета, словно разноцветный идиотский прилив.
– Потом вся деревня праздновала освобождение их душ. Доктрина Нового откровения гласит, что стек памяти следует расплавить, чтобы изгнать демона. Но на Северной косе бытуют свои суеверия. Они взяли стеки на двухместную лодку, запечатали в отражающий сонары пластик. Проплыли пятьдесят километров в море и где-то по дороге священник-старец выкинул их за борт. Он не знал курса корабля, а рулевому запрещалось знать, когда выкидывают стеки.
– Кажется, система, доступная для коррупции.
– Может. Но не в этом случае. Я пытал их обоих до смерти, а они ничего не смогли сказать. У меня было больше шансов найти стек Сары, если бы на него опрокинулся весь риф Хираты.
Я почувствовал ее взгляд на себе и наконец обернулся ему навстречу.
– Значит, ты там был, – пробормотала она.
Я кивнул.
– Два года назад. Отправился на ее поиски, когда вернулся с Латимера. Нашел только Йозефа, хнычущего у ее могилы. От него все и узнал, – мое лицо дернулось от воспоминания. – В итоге. Он выдал имена рулевого и исполнявшего обряд старца, так что их я нашел следующими. Как я уже говорил, ничего полезного они сказать не смогли.
– И что потом?
– А потом я вернулся в деревню и убил всех остальных.
Она чуть качнула головой.
– Кого остальных?
– Всю деревню. Каждого ублюдка, кого смог найти, кто был взрослым в день ее гибели. Инфокрыса в Миллспорте подняла для меня файлы по населению, имена и лица. Всех, кто даже пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. Я взял список, вернулся и вырезал их всех, – я посмотрел на свои руки. – И парочку тех, кто встал на пути.
Она смотрела на меня так, словно не узнавала. Я раздраженно отмахнулся.
– Ох, хватит, Вирджиния. Мы оба делали вещи похуже на стольких планетах, что я уже и не вспомню.
– У тебя же память чрезвычайного посланника, – ответила она онемело.
Я снова отмахнулся.
– Фигура речи. На семнадцати планетах и пяти лунах. И то поселение на Разбросе Невского. И…
– Ты забрал их стеки?
– У Йозефа и священников – да.
– Ты их уничтожил?
– С чего бы? Именно этого они и хотят. Ничто после смерти. Не возвращаться, – я помялся. Но теперь уже казалось бессмысленным останавливаться. И если я не смогу довериться Видауре, то не смогу довериться никому. Я прочистил горло и ткнул большим пальцем на север. – Там, на Болотном Просторе, у меня есть друг из гайдуков. Среди прочих бизнес-предприятий он разводит болотных пантер для бойцовских ям. Иногда, если они хороши, он оснащает их стеками памяти. Чтобы загружать покалеченных победителей в свежие оболочки и повышать шансы.
– Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь.
– Ага. За плату он берет стеки, которые я приношу, и загружает их владельцев в пантер, которые теряют хватку. Мы даем им время пообвыкнуться, а потом пускаем в дешевые ямы и смотрим, что будет. Этот друг неплохо зарабатывает на матчах, где известно, что в пантер загружены люди; оказывается, в бойцовских кругах сложилась целая извращенная субкультура, – я наклонил кофейную банку, изучая остатки на дне. – Думаю, они уже все посходили с ума. Вряд ли весело, когда тебя заключают во что-то настолько чужеродное, не говоря уже о сражении зубами и когтями не на жизнь, а на смерть в грязной яме. Сомневаюсь, что в человеческом разуме остается сознание.
Видаура опустила взгляд на колени.
– Так ты себе говоришь?
– Нет, просто теория, – я пожал плечами. – Может, я и ошибаюсь. Может, сознание остается. Может, его остается предостаточно. Может, в самые ясные моменты они думают, что попали в ад. Меня устраивает и так, и так.
– И как ты это финансируешь? – прошептала она. Я отыскал где-то в себе зубастую улыбку и натянул ее.
– Ну, вопреки общему мнению, отчасти то, что случилось на Санкции IV, кончилось для меня неплохо. На отсутствие
