По нашей коже лился пот, скользкий под хватающими руками…
Жесткие улыбки и поцелуи, больше похожие на укусы…
Дыхание, неистово вырвавшееся из-под контроля…
Мое лицо, закопавшееся в ее набухающих грудях и скользкой от пота ложбине между ними…
Ее лицо, трущееся щекой о мой лоб…
Один мучительный момент, когда она отодвинулась от меня всей силой…
Вопль – то ли ее, то ли мой…
…и жидкий поток освобождения, и падение, подергиваясь, вдоль стены в кучу конечностей и содрогающихся тел.
Все.
Прошло несколько минут, я приподнялся на бок, и мой вялый член, скользнув, выпал из нее. Она двинула ногой и слабо застонала. Я попытался передвинуть нас обоих в более сносную позу. Она открыла один глаз и улыбнулась.
– Итак, солдат. Давно об этом мечтал, да?
Я слабо усмехнулся в ответ.
– Всего лишь вечность. А ты?
– Пару раз эта мысль приходила мне в голову, да, – она оттолкнулась от стены пятками и привстала, опираясь на локти. Ее взгляд скользнул по собственному телу, затем по моему. – Но я не трахаюсь с новобранцами. Господи, только посмотри, что мы натворили.
Я потянулся рукой к ее животу в размазанном поту, провел пальцем до начала щелки. Она вздрогнула, и я улыбнулся.
– Значит, душ? Она скривилась.
– Да уж, стоит.
В душе мы снова начали трахаться, но уже без той одинаковой маниакальной силы, что заряжала нас в первый раз, так что мы не могли продолжать стоя. Я перенес ее в спальню и положил, всю мокрую, на кровать. Встал на колено у ее головы, мягко повернул и подвел рот к моему члену. Она сосала – сперва легко, затем с набирающейся силой. Я лег вдоль худого мускулистого тела, сам повернул голову и раздвинул ее ноги. Затем подхватил рукой бедра, подтянул щелку к лицу и принялся работать языком. И снова пришел голод, словно ярость. Живот, казалось, был набит искрящимися проводами. На другой стороне кровати она издала приглушенный звук, перекатилась и заползла на меня, опираясь на локти и расставленные колени. Ее ноги надавили на меня, рот работал над головкой члена, а рука ходила по стволу.
Это тянулось долгую, медленную, безумную вечность. Без помощи химии мы знали друг друга недостаточно хорошо для по-настоящему синхронного оргазма, но упущенное наверстала подготовка посланников или, может, что-то еще. Когда я наконец кончил ей в глотку, меня выгнуло к ее телу, стоящему на четвереньках, и в чистом рефлексе я крепко обнял ее ноги. Подтащил ближе к себе, неистово работая языком, так что она выплюнула меня, все еще содрогающегося и текущего, и закричала от собственного оргазма, и рухнула на меня, сотрясаясь.
Но уже скоро скатилась, села, скрестив ноги, и серьезно посмотрела на меня, словно я был задачкой, которую она не могла решить.
– Пожалуй, на сегодня хватит, – сказала она. – Пора возвращаться.
* * *А позже я стоял на пляже с Сиеррой Трес и Джеком Соулом Бразилией, глядя, как последние лучи заката выбивают яркую медь с края поднимающейся Мариканон, сомневаясь, не совершил ли я где-то ошибку. Голову затуманило, и я не мог разобраться. Мы вошли в виртуальность с закрытыми блоками физической отдачи, так что, несмотря на всю сексуальную разрядку с Вирджинией Видаурой, мое реальное тело переполняли неразряженные гормоны. По крайней мере в одном, казалось, ничего не произошло.
Я исподтишка бросил взгляд на Бразилию и снова засомневался. Бразилия, который никак внешне не отреагировал, когда мы с Видаурой вернулись в картографический конструкт через пару минут, хотя и с разных сторон архипелага. Бразилия, который работал все с тем же спокойным, добродушным и элегантным усердием, пока мы не прокачали и налет, и отступление. Который небрежно положил руку на копчик Видауры и слабо улыбнулся мне сразу перед тем, как оба исчезли из виртуальности с координацией, которая говорила лучше всяких слов.
– Ты ведь вернешь все свои деньги, ты же знаешь? – сказал я ему. Бразилия нетерпеливо поморщился.
– Знаю, Так. Меня волнуют вовсе не деньги. Если бы ты попросил, мы бы покрыли твой долг Шегешвару единовременным платежом. Мы до сих пор так можем – если хочешь, считай это наградой за то, о чем ты нам сообщил.
– Это необязательно, – ответил я скованно. – Я это считаю займом. И расплачусь, как только все уляжется.
Сдавленное фырканье Сиерры Трес. Я обернулся к ней.
– Тебя что-то смешит?
– Ага. Мысль, что все скоро уляжется.
Мы наблюдали, как на море перед нами наползает ночь. В темном конце горизонта навстречу Мариканон с запада карабкалась Дайкоку. Дальше по пляжу команда Бразилии собирала костер. Вокруг растущей кучи плавника трещал смех, скакали темные силуэты. Вопреки всем дурным предчувствиям, что были у меня и Трес, вечер, мягкий и прохладный, как песок под ногами, пропитывался глубоким покоем. После маниакальных часов в виртуальности казалось, что до завтрашнего дня больше ничего не нужно делать или говорить. А сейчас завтрашний день все еще катился по другой стороне планеты, как волна из пучин с растущей силой. Я подумал, что будь я Коем, то почувствовал бы, как история задерживает дыхание.
– Значит, сегодня пораньше никто не ляжет, – сказал я, кивая на растущий костер.
– Через пару дней нас всех может ждать настоящая смерть, – ответила Трес. – Тогда и выспимся.
Вдруг она резко стянула футболку через голову скрещенными руками. Груди поднялись и упали по очереди. Этого мне еще не хватало. Она бросила футболку на песок и двинулась по пляжу.
– Я купаться, – окликнула она нас. – Кто со мной? Я бросил взгляд на Бразилию. Тот пожал плечами и пошел за ней.
Я смотрел, как они дошли до воды и окунулись, затем погребли на глубину. Через десяток метров Бразилия снова нырнул, почти немедленно выскочил из воды и что-то крикнул Трес. Она миг скользила по воде без рук и слушала его, затем погрузилась. Бразилия нырнул за ней. На этот раз они скрылись из виду почти на минуту, затем оба всплыли, фыркая и отплевываясь, почти в сотне метров от пляжа. Как наблюдать за дельфинами у рифа Хираты, подумал я.
Я повернул направо и направился к костру. Мне кивали; кто-то даже улыбнулся. Среди незнакомых мне людей, сидящих на песке, Дэниэл – кто бы мог подумать – поднял взгляд и предложил мне фляжку с чем-то. Казалось неприличным отказываться. Я опрокинул фляжку и закашлялся от водки – такой крепкой, что почти наверняка домашней.
– Мощно, – просипел я и вернул.
– Да, в этом конце Полосы ничего с ней не сравнится, – он туманно повел рукой. – Присядь, выпей еще. Это Андреа, моя лучшая подруга. Это Хиро. Эй, следи за ним – он старше, чем кажется. Пробыл на Вчире дольше, чем я жив. А это Магда. Та еще стерва, но если узнаешь ее поближе, терпимая.
Магда добродушно отвесила
