– Вот ты где, – сказала она со странной легкостью в голосе.
– Вот я где, – согласился я.
Она прочистила горло.
– Как голова?
– Остывает, – я поднял чашку саке. – Хочешь? Лучшее нигори Шафранового архипелага. Вроде бы.
– Перестань верить всему, что пишут на этикетках, Так.
Но бутылку она взяла, создала чашку прямо у себя в руке и налила.
– Кампай, – сказала она.
– Por nosotros.[4]
Мы выпили. Она опустилась в автоподстраивающееся кресло напротив.
– Хочешь, чтобы меня замучила ностальгия?
– Не знаю. А ты пытаешься смешаться с местными?
– Я не была на Адорасьоне уже больше ста пятидесяти лет, Так. Теперь здесь мой дом. Здесь мое место.
– Да уж, в местную политику ты точно встроилась.
– И пляжную жизнь, – она слегка откинулась и подняла одну ногу. Она была гладкой, мускулистой и загорелой от жизни на Вчире, и напыленный купальник демонстрировал ее во всей красе. Я почувствовал, как пульс слегка набирает скорость.
– Очень красиво, – признал я. – Ярош сказал, ты потратила на эту оболочку все что имела.
Она как будто осознала излишне сексуальный подтекст позы и опустила ногу. Взяла саке в обе руки и наклонилась над ним.
– Что еще он тебе рассказал?
– Ну, разговор был короткий. Я только пытался узнать, где ты.
– Ты искал меня.
– Да, – что-то остановило меня на этом простом признании. – Искал.
– И теперь, когда нашел, что?
Пульс сохранял ускоренное биение. Периферийный визг от задержки в виртуале вернулся. В голове каскадом полились образы. Вирджиния Видаура, с жестким взглядом, жестким телом, недоступный тренер Корпуса, стоит перед нами на введении – мечта о женской компетенции вне досягаемости для любого из нас. Осколки насмешки в голосе и глазах, которые в отношениях менее четко определенных могли бы оттаять до чувственности. Мучительно стыдная попытка флирта со стороны Джимми де Сото в баре, которую прихлопнули с брутальным равнодушием. Умение поддерживать авторитет без всякого сексуального напряжения. Мои собственные яркие невоплощенные фантазии, которые медленно давил вес уважения, укоренившегося на том же костном уровне, что и интуиция чрезвычайных посланников.
А потом бой, окончательно развеянные остатки романтического флера, пережившие годы тренировки. Лицо Видауры в десятках разных оболочек на множестве планет, обостренное болью, или яростью, или просто глубокой сосредоточенностью на миссии. Запашок ее давно немытого тела в тесном шаттле на темной стороне луны Лойко, скользкая кровь на моих руках после кошмарной ночи в Зухидже, когда она чуть не умерла. Выражение ее лица, когда поступил приказ раздавить любое сопротивление в Неруде.
Я думал, эти переживания подняли нас выше секса. Они словно бы черпали из таких эмоциональных глубин, что перепихон по сравнению с ними казался чем-то мелким. Последний раз, когда я посещал Вчиру и видел, как к ней липнет Бразилия – одной ее адорасьонской родословной было достаточно, чтобы разжечь в нем желание, – я почувствовал легкое превосходство. Даже во время долгосрочных отношений с Ярославом в мерцающем режиме я всегда верил, что он не мог понять сердце женщины, бок о бок с которой я сражался в стольких уголках Протектората, сколько не каждому доведется увидеть.
Я напустил вопросительное выражение, которое казалось попыткой спрятаться.
– Думаешь, это хорошая мысль? – спросил я.
– Нет, – хрипловато ответила она. – А ты?
– Э-эм. Сказать по правде, Вирджиния, мне быстро становится наплевать, хорошая или нет. Но не я же из нас двоих привязан к Джеку Соулу Бразилии.
Она рассмеялась.
– Джека это не смутит. Это ведь даже не реальность, Так. И в любом случае, он не узнает.
Я оглядел номер.
– Он может выскочить в любую минуту. Как и любой из них, если на то пошло. Я не любитель эксгибиционизма.
– Я тоже, – она встала и протянула мне руку. – Идем со мной.
Она вывела меня из номера в коридор. В обоих направлениях бежали одинаковые двери над безликим серым ковром, растворяясь в бледной дымке через несколько десятков метров. Мы пошли, рука об руку, прямо к границе коридора, почувствовав, как от нее пахнуло слабым холодом. Видаура открыла последнюю дверь слева. Мы проскользнули внутрь, уже хватая друг друга.
Напыленку стянуть легко. Через пять секунд после того, как закрылась дверь, она спустила мои серферские шорты до лодыжек и катала быстро растущий член между ладоней. Я с усилием оторвался, снял купальник с ее плеч и оголил до талии, прижал ладонь между ее ног. Ее дыхание натянулось, мышцы в животе напряглись. Я встал на колени и стянул костюм ниже, через бедра, пока она с легкостью не вышла из него. Тогда я слегка раздвинул губы ее щелки пальцами, легко провел по ним языком и встал, чтобы поцеловать ее в рот. Ее пробила еще одна дрожь. Она сосала мой язык и слегка закусила его, затем подняла обе руки к моей голове и отодвинула меня. Я снова провел пальцами по складкам щелки, обнаружил влагу и тепло и нежно нажал на клитор. Она содрогнулась и улыбнулась.
– И теперь, когда ты меня нашел, – повторила она, пока ее глаза теряли фокус, – что?
– Теперь, – ответил я, – я хочу узнать, правда ли мускулы в этих бедрах такие сильные, как кажется.
Ее глаза загорелись. Вернулась улыбка.
– Я тебя покалечу, – пообещала она. – Позвоночник сломаю.
– В смысле, попробуешь.
Она издала тихий голодный звук и закусила мою нижнюю губу. Я поддел руку под ее колено и поднял. Она схватилась за мои плечи и обняла второй ногой талию, затем опустила руку к члену и с силой прижала к складкам щелки. Пока мы говорили, она стала совсем мягкой и влажной. Свободной рукой я раздвинул ее пошире, и она опустилась на меня, выдыхая при проникновении и качаясь на мне взад и вперед. Бедра сомкнулись на талии с обещанной калечащей силой. Я развернулся, чтобы прижаться спиной к стене. Вернул себе какой-то контроль.
Ненадолго. Видаура крепче впилась в плечи и начала двигаться на моей эрекции, дыхание вырывалось от усилий короткими всхлипами – сильнее и быстрее с приближением оргазма. Не отставая, я чувствовал, как от напряжения член распаляется до самого основания. Я чувствовал, как ее влагалище трется о мой ствол. Я потерял всякий контроль, обеими руками схватил ее за задницу и тяжелее насадил на себя. Над моим лицом тут же открылись глаза, и она усмехнулась мне. Показался кончик языка и коснулся верхних зубов. Я засмеялся в ответ, натянуто и глухо. Теперь это была борьба – Видаура выгнула живот вперед, бедра назад, выводила головку члена до устья щелки и дрожащих там нервных окончаний, а мои руки вбивали ее назад, чтобы оказаться в ней до упора.
Битва разрешилась лавиной
