В 2015 году наметился прорыв. Хезни позвонил сборщик мусора из Хавиджи, небольшого города под Киркуком, который с первых дней войны стал оплотом «Исламского государства».
– Я забирал мусор у дома доктора Ислама, – сообщил он моему брату. – Оттуда вышла девушка по имени Катрин. Она попросила меня связаться с вами и сказать, что она жива.
Сборщик мусора боялся, что ИГИЛ узнает об этом звонке, и попросил Хезни больше не связываться с ним.
– Я не вернусь в этот дом, – сказал он.
Сбежать из Хавиджи было сложно. В городе проживали по меньшей мере сто тысяч арабов-суннитов, а доктор Ислам, специалист-отоларинголог, был высокопоставленной персоной в ИГИЛ. Но Хезни знал кого-то в Хавидже, и с помощью приложения «Телеграм» он смог связаться с этим человеком и с Катрин. Связной передал Катрин, чтобы она пошла в больницу. «Рядом есть аптека, – сказал он. – Я буду стоять в ней с желтой папкой в руках. Когда увидишь меня, не подходи ко мне, а иди обратно к дому, чтобы я знал, где тебя держат». Катрин согласилась. Она почти дошла до больницы, когда начался воздушный налет, и она так испугалась, что быстро вернулась домой, не встретившись со связным.
Потом Хезни попробовал договориться с арабами, не поддерживавшими ИГИЛ, но вынужденными оставаться в Хавидже. У них был дом в деревне неподалеку, куда они могли приехать, минуя основные блокпосты, и они согласились спрятать там Катрин. Через них Хезни связался с Катрин, и она сообщила, что после воздушного налета они переехали в другой дом. Она описала его новому связному, который вместе с женой поехал в тот район и пообщался с местными жителями, якобы собираясь снять тут жилье. Когда он постучался в дом, где держали Катрин, дверь открыла маленькая девочка. Это была девятилетняя Алмас, также из Кочо. Рядом ней стояли моя племянница и Ламия, сестра моей подруги Валаа. Всех троих удерживал в плену доктор Ислам.
– Завтра утром, если в доме не будет боевиков, вывесьте одеяло из окна, – прошептал связной. – Если я увижу одеяло после половины девятого, это будет знак, что у вас безопасно.
Катрин испугалась, но согласилась.
На следующее утро связной медленно подъехал к дому. Из окна свисало одеяло. Он вышел из машины и постучал в дверь. Из дома выбежали три сабайя – Катрин, Ламия и Алмас – и уселись в машину. После того как девушек отвезли в соседнюю деревню, мужчина позвонил Хезни, и тот переслал ему деньги.
Три дня спустя Хезни нашел посредника, который за десять тысяч долларов согласился отвезти трех девушек и приютившую их арабскую семью в безопасное место. Но без нужных бумаг им пришлось бы пересекать курдскую границу ночью.
– Мы доведем их до реки, – сказал посредник Хезни. – После этого другой человек привезет их к вам.
В полночь он позвонил Хезни и сказал, что передал сбежавших пленниц. Все мы стали ждать появления Катрин в лагере.
Хезни просидел с телефоном в руках всю ночь, ожидая сообщения о том, что Катрин перебралась на курдскую территорию. Он отчаянно жаждал увидеть ее. Но телефон в ту ночь так и не зазвонил. Вместо этого примерно в половине второго дня позвонил какой-то курд и спросил, не наши ли это девушки – Катрин, Ламия и Алмас.
– Где они? – спросил Хезни.
– Ламия тяжело ранена… – начал человек на том конце.
Оказалось, они подорвались на взрывном устройстве, пересекая границу с Курдистаном. У Ламии были ожоги третьей степени.
– Благослови Бог души двух других, они скончались, – закончил он.
Хезни выронил телефон. Его как будто подстрелили.
Все мои душевные раны, нанесенные пленом, снова открылись. Я не могла поверить, что никогда больше не увижу Катрин и свою мать. В тот момент я поняла, что наша семья действительно разрушена.
К тому времени я уже покинула Ирак. Хезни позвонил мне, когда девушки добрались до дома первого посредника, и сообщил, что Катрин в безопасности. Я была вне себя от радости, что снова увижу свою племянницу, но ночью мне приснился страшный сон. Мне приснилось, что мой двоюродный брат Сулейман стоит рядом с одним из генераторов электричества в Кочо. Во сне я шла с матерью и с братом Масудом, и когда мы подошли поближе к Сулейману, то увидели, что он мертв и его тело поедают животные. Я проснулась в поту, чувствуя, что случилось что-то плохое, а утром позвонила Хезни.
– Что произошло? – спросила я, и он мне все рассказал.
На этот раз Хезни согласился, что я должна вернуться в Ирак на похороны. Мы прилетели в аэропорт Эрбиля в четыре часа утра и первым делом отправились в больницу к Ламии. Она не могла говорить, так было обожжено ее лицо. Потом мы поехали в Киркук, чтобы повидаться с арабской семьей, которая помогла сбежать Катрин и другим. Мы хотели найти тело Катрин, чтобы похоронить ее как следует, по езидским обычаям, но они не могли помочь нам в этом.
– Когда они наступили на бомбу, она и Алмас погибли мгновенно, – сказали они. – Мы доставили Ламию в больницу, но не могли нести еще и их тела. Сейчас они у ИГИЛ.
Горе Хезни не знало границ. Он винил себя в том, что обманул свою племянницу. Он до сих пор слушает ее умоляющий голос, разрывающий ему сердце: «Спаси меня на этот раз». Я всегда представляю лицо Катрин, полное надежды, и залитое слезами лицо Хезни.
Мы поехали в лагерь беженцев. Он выглядел так же, как и тогда, когда мы впервые приехали в него с моими братьями, почти два года назад, хотя люди устроились в контейнерах уютнее, развесили брезент, чтобы создать подобие внутренних дворов, и украсили помещения семейными фотографиями. Кое у кого уже была работа, и перед некоторыми домами-контейнерами стояли автомобили.
Когда мы подошли поближе, я увидела Адки, моих единокровных сестер и мою тетю. Они плакали, вырывали волосы, заламывали руки и простирали их к небу. Мать Катрин, Асмар, рыдала так сильно, что врач беспокоился, как бы она не ослепла. Я услышала траурный плач еще до того, как мы проехали ворота в лагерь, а когда мы подошли к контейнерам нашей семьи, я присоединилась к сестрам, колотя себя в грудь и громко рыдая. Все мои душевные раны, нанесенные пленом, снова открылись. Я не могла поверить, что никогда больше не увижу Катрин и свою мать. В тот момент я поняла, что наша семья действительно разрушена.
11Езиды верят, что Тауси Малак впервые сошел на землю, чтобы помочь людям общаться с Богом в прекрасной долине на севере Ирака под названием Лалеш. Мы стараемся как можно чаще
