Но эта предсказуемость и завела его в тупик, именно с ней было связано его отчаяние. Амиар никогда еще не рассматривал другие пути, не связанные с Огненным королем – или не только с ним. Он, сам того не замечая, начал с пренебрежением относиться к тому виду, который породил его, к своим собственным корням! Мол, люди – это всего лишь некий добродушный базовый вид, который нужно защитить, потому что традиция такая. Но что если он ошибся в самом начале?
Это была планета людей, и не потому, что нелюди им это позволили.
Надежда, уже покинувшая его, напоминала пламя, вспыхнувшее из углей. Она набирала силу, и Дана лишь поддержала ее, спросив:
– Если ты не справился как Огненный король, может, ты справишься как человек?
По сравнению с тем, что Вейовис уже видел, это был скудный мир со скудной природой. Не даром ведь его объявили пустошью! Но здесь и сейчас ему казалось, что прекрасней места не найти. Он, в прошлом обладавший чуть ли не властью божества, учился довольствовать малым – добровольно, и в этом он находил особое наслаждение.
Его обостренные чувства различали все скромные, будто выцветшие оттенки серого и зеленого, присущие Пустоши. Он чувствовал запах сухой травы и соленого моря. Он прикасался к гладким живым листьям и шершавой сухой коре. Как это было странно, как непохоже на абсолютную радость охоты… Но ведь это все новое! Именно в неизведанном он пытался искать себя.
Он почувствовал, что Керенса рядом, издалека, однако не пошел к ней. Он не понимал до конца, что она сейчас чувствует: она ведь там потеряла и родных, и друзей. До такого уровня развития Вейовис пока не дошел, ведь сам он никого еще не терял.
Она тоже его почувствовала и направилась к нему. Это интриговало.
Керенса выглядела уставшей, пусть и не сломленной. Да все они сейчас такими были! Они дошли до предела, и, в отличие от Вейовиса, не могли уже жить одним моментом.
– Что, не повезло тебе, да? – усмехнулась Керенса. – Жалеешь?
– О чем? – удивился он.
– О том, что так не вовремя сменил сторону. Жуткая ирония! Ты был с чудовищами, когда они проигрывали. Но теперь, похоже, Осирис торжествует – а ты здесь, с нами, в клубе неудачников.
– Никогда не задумывался об этом… может, это я как раз неудачу и приношу! – рассмеялся Вейовис. – Тогда это вам нужно жалеть.
Но колдунья его веселье не разделяла.
– Ты и правда не разочаровался?
– С чего бы? Я присоединился к вам не из страха и не в борьбе за выживание. Я хотел этого! Для меня нет победы или поражения так, как для вас. У вас все эти ценности, связи, чувства… Я только узнаю их. Я присоединился к вам, чтобы измениться, и это я как раз получаю.
– Но ты можешь умереть! – указала Керенса.
– И что? Умирать страшно, когда ты еще не научился жить. Вот тогда действительно обидно! Но я, кажется, научился…
Он раньше не размышлял о смерти вот так. Вейовис знал, что его можно убить, и испытывал страх, когда это у кого-то почти получалось. Но спокойные рассуждения о ней казались ему напрасной тратой времени.
Теперь многое было иначе. Он по-прежнему не хотел умирать, однако допускал, что это может случиться. Осирис его в покое не оставит! Только вот он не боялся, как раньше. Ему даже было любопытно: как это вообще – умирать? Вейовис прожил на свете сотни лет, осталось не так много вопросов, на которые он не знал ответа, но это был один из них.
Некоторое время они прогуливались по кластерному миру молча. Похоже, Вейовис все-таки ошибся: он был не единственным, кто умел наслаждаться простейшей красотой Пустоши. Керенса видела то же, что и он, находила прекрасное в малом. Она была колдуньей, управляющей смертью, но из-за этого она ценила жизнь в любом проявлении.
Они вышли к морю, и серые волны приветствовали их безмятежным шелестом.
– Ты перестала меня бояться, – заметил Вейовис.
– Я никогда тебя по-настоящему не боялась. В клане Мортем нас учат не бояться своих врагов, а ненавидеть их.
– Про ненависть не скажу, но ты косилась на меня с подозрением даже после того, как я спас тебя в башне. А теперь – нет, хотя ты знаешь, что один раз, в той же башне, я не сказал тебе правду сразу.
– Ну и что? Эта ложь оказалась мне на пользу.
– И все же ты стала относиться ко мне по-другому после столкновения с Осирисом… Почему?
– А какой уже смысл держаться за прежнюю неприязнь и вести себя так, как полагается? – слабо улыбнулась Керенса. – Старый мир рухнул, новый еще никто не построил. Меня вроде как официально изгнали из клана Мортем, я не обязана следовать правилам. Поэтому я могу жить, полагаясь на свою интуицию.
– Так что твоя интуиция говорит про меня?
– Что ты – чудовище, которое сошло с ума, раз ты готов умереть вместе с нами.
– Но, видишь, я уже получаю что-то за это, раз ты перестала смотреть на меня, как на врага.
Керенса только головой покачала, но она все еще улыбалась, а значит, никаких ошибок он не допускал. Общение с ней было важным опытом, и он будто двигался в темноте: каждый шаг – на ощупь, любое продвижение вперед – с осторожностью. Ему нравилась эта игра, она была даже сложнее, чем охота. В охоте ты берешь то, что тебе нужно, силой, а в этой игре ему нужно было сделать так, чтобы кто-то чувствовал. Без магии! Да сам Осирис не справился бы с таким…
Он ожидал, что колдунья захочет вернуться к своим друзьям, и готов был проводить ее обратно к домику. Керенса сама удержала его на каменистом пляже. Прежде, чем он успел спросить, что происходит, она приподнялась на цыпочки, чтобы сократить разницу в росте, и поцеловала его.
Сама! Он не ожидал такого и даже не просил. Но он хотел –
