Тем не менее долгосрочные тенденции в мировой экономике явно не в пользу Соединенных Штатов Америки и западного мира в целом. В 2005 году произошла мало кем замеченная, но от этого не менее важная революция: впервые в истории развивающийся мир произвел больше товаров и услуг, чем традиционно развитые экономики. Дальнейшее развитие мировой экономики подтвердило это перераспределение ролей. К 2020 году оно приведет к тому, что на страны БРИКС будет приходиться 32 процента мирового ВВП, а на страны западного альянса (США, ЕС и Японию) — лишь 30 процентов. Таким образом, и в коллективном соревновании новых центров силы и традиционных (для XIX–XX веков) побеждать будут новые центры экономической силы.
Эти фундаментальные сдвиги сильно влияют на психологическое восприятие современного мира. Они стали важнейшим фактором, который побудил Барака Обаму де факто признать, что современный мир многополярен. Обама не пошел столь далеко, чтобы заявить, что это конец однополярного мира во главе с США. Но, по сути, Обама признал: многополярный мир заменяет однополярную модель, обеспечить господство которой США уже не в состоянии.
Неуклонный процесс сдвига в мировом экономическом соотношении сил оказывает определенное воздействие и на самооценку Соединенных Штатов. Начиная с мирового экономического кризиса 2008–2009 годов в США усилилась тенденция к признанию ослабления, особенно в долгосрочной перспективе, глобальной роли Соединенных Штатов. Сторонников этой доктрины — экономистов, финансистов, политологов — назвали на родине «пораженцами», (defeatists), которые принижают способность США адаптироваться к потребностям современного мира и по-прежнему играть ведущую роль в мировых делах. Но этот первый всплеск американского «пораженчества» — наверняка не последний.
Проблема США не только в том, что другие центры бросают вызов Соединенным Штатам. Проблема не только в том, что сейчас в мировой экономической табели о рангах (по объему ВВП по паритету покупательной способности) Китай уже опережает США, а скоро на второе место выйдет Индия. Проблема в том, что сами Соединенные Штаты — в соответствии с неотвратимой логикой всех сверхдержав — взяли на себя огромное число обязательств в военной области. С одной стороны, эти обязательства обеспечивают работу их экономики — прежде всего военно-промышленного комплекса, от которого сильно зависит вся экономическая жизнь США. Но, с другой стороны, эти обязательства (особенно военные действия на Среднем Востоке) являются огромной нагрузкой для американского бюджета. В итоге США не могут эффективно обеспечивать обязательства, которые они на себя взяли. Речь идет о системе союзов по всему миру (именно США оплачивают 75 процентов расходов блока НАТО); военных базах по всему миру; отправке вооруженных сил в различные точки земного шара; о 17-летней войне в Афганистане, которой не видно конца; о пребывании американских контрактников в Ираке; о двух тысячах американских военных в Сирии; о подготовке боевиков и вооруженной оппозиции в этой стране, отправке ей оружия и т. д.
США попали в классическую ловушку для великих держав, которая называется over-extension — «перенапряжение сил». Об этой ловушке писал гарвардский профессор Пол Кеннеди в своем знаменитом труде «Взлет и падение великих держав». Его выводы до сих пор никто не смог опровергнуть. По пути перенапряжения сил шли все великие империи. И именно это было главной причиной падения этих империй. В итоге и США этой участи не избегнут. Другое дело, что они будут пытаться адаптироваться к новым условиям, стараться смягчить последствия этого процесса. Но то, что этот процесс уже влияет, причем сильно влияет, на способность США определять ход событий в мире — несомненно. Достаточно посмотреть на развитие событий в Сирии, где США не достигли своих целей и утратили инициативу.
Этот процесс влияет и на американских союзников, и на весь западный альянс. «Большая семерка», которая придала себе новый импульс, когда приняла в свой состав Россию, потеряла эту «прибавочную стоимость», когда рассталась с Россией в 2014 году. Началась постепенная деградация этой группы, превращение ее в клуб друзей Соединенных Штатов. Да, там обсуждаются многие важные вопросы, вырабатывается общая стратегия Запада. Конечно, с этой стратегией считаются в незападном мире, поскольку у Запада сохраняются большие ресурсы и возможности влиять на ситуацию. Но директивы этого клуба уже не являются обязательными для Китая, для Индии и многих других государств.
И сейчас, когда Запад пытается задействовать карту «Большой семерки» и поставить перед Россией ряд условий, при выполнении которых страны G7 могли бы вернуть ее в состав этого клуба, Москва ясно дает понять, что «Большая семерка» как формат нас не интересует. Мы предпочитаем работать в формате «Большой двадцатки».
Таким образом, руководители западных стран, которые приняли решение об исключении России из состава «Большой восьмерки», как говорят американцы, выстрелили себе в ногу. Они считали, что исключение России станет для них рычагом воздействия. А на деле Россия утратила интерес к этому формату, поскольку он использовался в основном с целью оказания давления со стороны семи членов клуба на одного члена. А для России нет никакого смысла поддерживать организацию, в которой она является объектом давления и находится в одиночестве. Другое дело — «Большая двадцатка», где у России много партнеров, в том числе все наши партнеры по БРИКС.
То, что «Большая семерка» устаревает, видно и по снижению к ней внимания со стороны СМИ: оно гораздо меньше, чем было когда бы то ни было. Одновременно наблюдается возрастание и авторитета «Большой двадцатки», в которую входят и страны Азии, и Ближнего Востока, и Латинской Америки. Это уже прообраз мира многополярного — реального мира XXI века.
Единственное, что могло бы оживить «Большую семерку», — это приглашение в ее состав России, Китая, Индии и, возможно, Бразилии. При этом следовало бы подумать об одновременном исключении Канады. Канада в G7 является неким атавизмом периода американской гегемонии. Ее американцы провели в G7, можно сказать, с черного входа. Канада имеет незначительное влияние на мировые дела, ее влияние намного меньше, чем у других членов этой организации, и неизмеримо меньше, чем у ряда стран, не входящих в этот клуб. Канада выполняет в нем функцию верного клеврета и вассала США, не имея ни своего голоса, ни серьезного веса. Если бы западный альянс действительно хотел сделать из G7 организацию, где было бы взаимодействие между старыми и новыми центрами силы, следовало бы
