Услышав имя возлюбленной, Корсар пошатнулся, закрыв лицо руками.
– И вы полагаете?.. – спросил Корсар, пораженный этой догадкой.
– Что он отправился искать свою дочь.
Кровь бросилась Корсару в лицо, глаза его загорелись.
– Жива! – вскричал он. – Онората жива!.. Неужели Бог совершил это чудо? Я должен видеть этого Диего! Я должен сам расспросить его.
– Я вам сказала, что он укрылся в форте Сан-Хуан-де-Люц.
– Что делать?
– Захватить эту твердыню.
– Это безумие, которое стоило бы огромных жертв. Флибустьеры не пойдут на это.
– Диего Сандорф, конечно, не выйдет оттуда до отплытия ваших судов и ухода ваших людей, кабальеро.
– Тогда я похищу его! – воскликнул Корсар, словно приняв быстрое решение.
– Где? – удивленно спросила маркиза.
– В форте.
– Какое безрассудство!.. Разве вы не знаете, что в форте шестьдесят пушек и гарнизон в восемьсот человек?
– Ну и что?
– Вас убьют, кабальеро.
– Я привык смотреть смерти в лицо.
– Но нужно жить.
– О да!.. Чтобы отомстить за моих братьев, – проговорил Корсар мрачным голосом.
– И ради Онораты…
Корсар вздрогнул, но не ответил. Он принялся ходить по комнате, как зверь в клетке.
– Прощайте, сеньора, – сказал он вдруг.
– Куда вы идете, кабальеро?
– Испытывать судьбу.
– Вы все же решились?
– Да, маркиза. Я похищу этого человека.
– Послушайте, кабальеро: кто знает…
– Вы что-то еще хотите мне сказать?
Испанка подошла к письменному столу из черного дерева, инкрустированному перламутром, и набросала несколько строк. Потом протянула записку Корсару:
– Найдите способ передать это Диего Сандорфу.
Корсар взял записку и прочел:
Дон Диего! Один дворянин, мой друг, желает поговорить с Вами. Он будет ждать сегодня ночью у последней восточной башни от полуночи до рассвета.
Он прибыл вместе с флибустьерами и отправится вместе с ними.
Инес ди Бермейо– Благодарю, маркиза, – сказал Корсар, – но вы можете скомпрометировать себя.
– А почему, кабальеро? Разве я даю вам средство захватить форт? Наоборот, я избавляю моих соотечественников от этой опасности.
– Вы покровительствуете флибустьеру.
– Нет, дворянину, кабальеро. Вы не враг моей родины.
– Да, я никогда не стал бы им, если бы злая судьба не свела меня с герцогом. Прощайте, сеньора. Возможно, мы еще увидимся до моего отъезда во Флориду.
– Одно слово, кабальеро.
– Говорите, сеньора.
– Если Онората жива… что вы сделаете с герцогом, ее отцом?
Корсар посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, потом сказал:
– Вы думаете, что души моих братьев успокоились? О нет, сеньора, это не так…
– А Онората? – спросила маркиза.
– Судьба моя предначертана, – ответил он глухо. – Но я готов еще бросить ей вызов.
– Что вы хотите этим сказать, кабальеро?
Вместо ответа Корсар пожал ей руку и вышел, не прибавив ни слова.
В саду его ждали флибустьеры вместе с Моко, Кармо и Ван Штиллером.
– Пусть матросы с «Молниеносного» уходят, – приказал он. – Останутся только мои доверенные люди.
Он готов был уже углубиться в широкую аллею вместе с оставшимися, как вдруг остановился.
– Яра… – прошептал Корсар со вздохом. Он вернулся в дом и снова вошел в гостиную нижнего этажа.
Маркиза ди Бермейо была еще там. Она сидела грустная, задумчивая.
– Где Яра? – спросил Корсар с легкой дрожью в голосе. – Я хочу видеть ее в последний раз.
– Пойдемте со мной, кабальеро, – ответила испанка, вставая.
Она отвела его в соседнюю комнату, богато обставленную и освещенную двумя канделябрами. Там, на диване из зеленого бархата, покрытая белой фландрской простыней, лежала бедная индианка.
Казалось, она спит или грезит. Ее нежные черты были спокойны, губы сложены в легкую улыбку. Тонкая струйка крови вытекала из-под простыни на ковер.
Корсар постоял, печально глядя на прекрасное лицо, потом наклонился и запечатлел на ее лбу последний поцелуй.
– Ты будешь отомщена, Яра, – прошептал он. – Корсар сдержит свою клятву.
Потом отвернулся и быстро вышел, словно пряча от маркизы свое искаженное глубоким волнением лицо.
– Пошли, – резко сказал он Кармо и его двум товарищам.
Быстрым шагом все четверо пересекли сад и вышли на улицу, направляясь к главной площади.
Несмотря на то что спускалась ночь, грабеж в городе продолжался. Зная, что в их распоряжении мало времени и опасаясь подхода стоявших в окрестностях испанских войск, пираты грабили с яростью и неслыханной жестокостью. Из каждого дома доносились крики отчаяния, стоны, мольбы о помощи. Время от времени то в одном, то в другом доме разгорались схватки, трещали выстрелы, но флибустьеры быстро подавляли сопротивление, и грабеж продолжался.
Погруженный в глубокие думы, Корсар шел по улице и, казалось, ничего этого не видел. Кармо и его товарищи следовали за ним с немалым трудом, натыкаясь на разбегавшихся в панике людей, которые путались у них под ногами.
– Когда же он остановится, – говорил Кармо. – Наш капитан прямо вне себя!.. Черт побери! Никогда не видел, чтобы он так бежал.
– Наверное, случилось что-то серьезное, – ответил гамбуржец. – Когда капитан вышел из дворца, на нем лица не было.
– Кто знает, сколько ярости кипит у него в груди. Он не может себе простить, что упустил этого проклятого герцога. А ведь тот уже был у него на острие шпаги!..
– Этот фламандец – настоящий дьявол!
– Но наш капитан непременно схватит его за рога, Штиллер. От шпаги этого человека никому еще не удавалось уйти.
– А где он найдет его теперь?
– Он отыщет его хоть в преисподней! Это я тебе говорю.
– Уже в третий раз он ускользает у нас из рук. Сначала в Маракайбо, потом в Гибралтаре, а теперь здесь.
Там, на диване из зеленого бархата, покрытая белой фландрской простыней, лежала бедная индианка.
– В четвертый раз не уйдет, – заключил Кармо.
Они как раз вышли на главную площадь, где флибустьеры устроили в захваченном городе свой лагерь.
Широкая площадь была запружена вооруженными людьми, артиллерией, пленниками и грудами товаров, похищенных из портовых складов. Отряд флибустьеров, вооруженных мушкетами, занял площадку перед дворцом губернатора, еще сотня их окружила собор, внутри которого были заперты самые богатые горожане, с которых рассчитывали получить большой выкуп.
Каждую минуту подходили все новые отряды
