– Вы видите ее, капитан? – спросил Кармо.
– Да, – сдавленным голосом ответил Корсар.
– Узнаете ее?
– У меня пелена перед глазами, но сердце говорит мне, что это она… Онората, которую я покинул когда-то в бушующем море.
В тот же миг в воздухе раздался протяжный и зычный голос индейского вождя:
– Краснокожие воины! Наша повелительница объявляет священными белых людей, сыновей морских божеств. Горе тому, кто коснется их!..
Все индейцы у подножия скалы и те, что стояли на берегу, покорно склонили голову в ответ. Слово королевы было для них высшим законом.
В эту минуту солнце исчезло и быстро опустилась тьма, скрыв от глаз флибустьеров повелительницу карибов. А Черный Корсар бросился на пол своей клетки, спрятав лицо в ладонях. Его товарищам показалось, что они слышат глухие рыдания.
Лодки причалили к берегу, и в темноте индейцы разошлись по своим хижинам. Проходя мимо клетки, они делали какие-то непонятные знаки и кланялись, точно пленники в мгновение ока стали для них настоящими божествами. Невероятно для людей, которые еще четверть часа назад готовились быть зажаренными и съеденными этими же самыми дикарями.
Процессия уже полностью разошлась, когда появился вождь в сопровождении четырех воинов, несших горящие факелы. Движением руки он приказал открыть клетку и, склонившись перед Корсаром, произнес:
– Пойдем! Повелительница ждет тебя.
– Ты сказал ей мое имя? – спросил кавалер ди Вентимилья.
– Да.
– И что ответила она?
– Чтобы я привел тебя к ней.
– Скажи мне, какие у нее волосы?
– Как золото, – ответил вождь.
– Онората! – воскликнул Корсар, прижимая руки к груди. – Я уверен, что это она! Веди меня к королеве!
В сопровождении четырех воинов вождь племени пересек деревню, казавшуюся пустынной в этот ночной час, и углубился в лес, над которым уже появилась яркая луна. А через четверть часа они остановились перед просторным жилищем, одиноко возвышавшимся среди зарослей магнолий.
Это было легкое и красивое строение с верандой, со всех сторон окружавшей его, и двускатной остроконечной крышей, которая днем защищала от палящего солнца.
Бледный как полотно, Корсар остановился на пороге. Ему казалось, что перед глазами у него густая пелена.
– Входи, – сказал ему вождь, который со своими воинами остался снаружи. – Повелительница здесь.
Все стены в доме были покрыты циновками, что придавало ему очень нарядный вид. Бронзовая лампа, скорее всего с какого-нибудь корабля, потерпевшего в этих водах крушение, освещала комнату, оставляя в тени бо́льшую ее часть.
Стройная женщина, закутанная в широкую светлую накидку, с золотой короной на голове, отделилась от стены и медленно двинулась к Корсару. Не дойдя трех шагов до него, она легким движением распахнула накидку и откинула назад свои роскошные белокурые волосы, в живописном беспорядке падавшие ей на грудь.
– Онората!.. О господи, это ты!.. – воскликнул сдавленным голосом Корсар, падая на колени. – Прости меня, Онората!..
Королева карибов, а ею была дочь Ван Гульда, стояла перед ним неподвижно. В ее прекрасных глазах были слезы, грудь порывисто вздымалась, и глухие рыдания замирали на губах.
– Прости меня, Онората! – простонал Корсар, протягивая к ней руки.
Она наклонилась и подняла его, повторяя прерывающимся голосом:
– Да, я простила тебя… Еще в ту ночь, когда ты оставил меня в бушующем море… Ведь ты мстил за своих братьев… Но как же жестоко страдала я!..
И, не выдержав более, она разразилась бурным плачем, спрятав свое прекрасное лицо на груди у морского разбойника.
– О, сколько же мук я доставил тебе и себе! – с болью проговорил Корсар. – Неужели ты еще любишь меня?
– Да, кабальеро, – трепещущим голосом прошептала она. – Да…
Задохнувшись от невыразимого чувства, Корсар прижал ее к своему готовому выскочить из груди сердцу, но вдруг отпрянул и закрыл исказившееся от горя лицо руками.
– О мой злой рок! – в отчаянии воскликнул он. – Это невозможно. Между нами потоки крови…
Услышав эти слова, Онората отшатнулась, издав слабый возглас:
– Ах! Мой отец мертв?..
– Да, – мрачно ответил Корсар. – Он спит вечным сном в пучине Великого залива, в той же холодной и темной могиле, где покоятся мои братья.
– Ты… ты убил его… – зарыдала бедная девушка.
– Это судьба убила его, – ответил Корсар. – Он погиб вместе со своим кораблем, когда, стремясь погубить меня и себя, взорвал порох в крюйт-камере.
– Но ты не погиб.
– Бог не хотел, чтобы я умер, не увидев тебя.
– Души твоих братьев наконец успокоились? – осушив слезы, спросила она.
– Да, надеюсь, – ответил он еле слышно.
– А твоя душа?
– Моя?.. Человека, которого я ненавидел, больше нет, а месть не переживет могилы.
– И любовь твоя тоже умерла? – тихо спросила она.
Глухой стон был ей ответом. Лицо Корсара внезапно исказилось, и, схватив девушку за руку, он увлек ее за дверь.
– Пойдем!.. – странным голосом сказал он.
– Куда ты хочешь вести меня?
– Пойдем. Пойдем скорее на море!
Он вывел ее из дома и увлек за собой к берегу, войдя под густые кроны деревьев. Индейский вождь и четыре воина двинулись было вслед за ними, но по знаку своей королевы остались у хижины.
Ночь была восхитительная. Одна из тех прекрасных ночей, какие можно увидеть лишь в тропиках. Луна блестела на высоком и чистом небе, освещая своим голубоватым светом перистые пальмы и мрачные кипарисы. Бесконечная тишина, полная покоя и тайны, царила под сводами леса. Только легкая волна, несомая из океана приливом, время от времени с шорохом набегала на прибрежный песок.
Войдя в лес, Корсар как будто слегка успокоился. Его лицо разгладилось, а грудь дышала ровнее. Правой рукой он нежно обнимал молодую женщину, а она положила свою белокурую голову ему на плечо. Медленно шагали они под сводами леса, то углубляясь в густую тень, то вновь появляясь в лучах ночного светила.
– Умереть бы вот так, среди ароматов цветов, под луной, под этой таинственной сенью леса, – сказала тихим голосом Онората. – Ах, если бы мои веки сомкнулись сейчас навсегда и никогда не открылись больше!
– Да, счастье – и смерть, забвенье… – ответил ей Корсар.
Впереди среди стволов деревьев начинало проглядывать море.
Оно сверкало, подобно огромному серебряному
