– Гром и молния! – вскричал Ван Штиллер. – Это невозможно. Мы ни на что не натыкались.
– Тогда что-нибудь еще пробило борт, – сказал испанец. – Сходите вниз и убедитесь сами.
Кармо и гамбуржец уже не слышали его. Бросившись к трапу, они стали спускаться на батарейную палубу, как вдруг сквозь завывание ветра и непрекращающийся рев волн до них донесся какой-то странный звук: внизу по доскам что-то каталось и гулко ударялось в борта, словно о стену билось стадо баранов.
– Вода? – спросил Ван Штиллер, пока Кармо отвязывал лампу в кубрике.
– Похоже, катаются пушки, – ответил, бледнея, француз. – Неужели сорвались?
– Или их сорвали…
Кубарем скатившись по трапу, оба друга остановились как вкопанные. Четыре пушки, сорвавшись с канатов, крепивших их к портам, носились взад и вперед по батарейной палубе, в зависимости от того, в какую сторону кренился корабль.
Массивные бронзовые пушки визжали так громко, что их наверняка услышали бы на палубе, если бы не завывание бури и грохот волн. С ужасной силой тыкались они в борта, разнося в щепы балки, скрепы и бимсы. В самой дальней части батарейного дека, недалеко от порохового склада, зияла пробоина, в которую уже врывалась вода, устремлявшаяся к корме и заливавшая трюм и складские помещения.
– Предательство! – вскричал Кармо. – Канаты не могли лопнуть от качки.
– А кто мог это сделать?
– Кто? Испанские пленные. Кто-то из них воспользовался пожаром, незаметно спустился и перерезал канаты. Да еще поближе к пороховому складу, чтобы затопить боеприпасы.
– Если не остановить пушки, они пробьют борта.
– Бей тревогу, кум!
Оба бросились к трапу и сообщили Пьеру Пикардийцу о грозящей кораблю опасности.
Флибустьер злобно выругался.
– Мало нам сгоревших мачт и истерзанного корабля!.. – воскликнул он. – Ко мне, моряки!
Пятнадцать-двадцать корсаров с баграми и фонарями осторожно спустились на батарейную палубу. Вырвавшиеся на свободу пушки казались живыми существами. Остановившись на миг, они разевали черные пасти и затем снова, все вместе, начинали свой бег, с металлическим лязгом перекатываясь на колесах.
Время от времени могучие орудия наталкивались на своих собратьев, стоявших у портов. Тогда они разворачивались вокруг себя и летели в обратную сторону, так что угадать, куда они влепят новый удар, не было никакой возможности.
– Это конец! – воскликнул Пьер Пикардиец.
– Если не удастся остановить пушки, они сорвут с привязи остальные, и тогда все пропало.
– Смелей, ребята! Наша жизнь на волоске!.. Сотня пиастров тому, кто остановит хоть одну пушку!
Затем, чтобы подбодрить моряков, топтавшихся на месте и боявшихся угодить под колеса массивных чудищ, он вырвал багор у одного из флибустьеров и решительно бросился на батарейную палубу, за ним – Кармо и Ван Штиллер.
Дело, за которое взялись смельчаки, оказалось настолько трудным и опасным, что у их товарищей мурашки забегали по коже. Они предпочли бы броситься на абордаж корабля, в три раза крупнее фрегата и полного врагов, нежели укрощать этих бронзовых монстров.
Сильный удар волны, вздыбившей корабль, снова привел в движение все четыре пушки. Видя, что они понеслись назад, Пьер и его товарищи бросились к ближайшей пушке и, сунув багры в колеса, тут же отскочили в сторону, чтобы не оказаться смятыми. Сделав пол-оборота, пушка сломала деревянные багры, как спички, и затем снова устремилась к левому борту, когда корабль изменил положение. Чуть не задев Кармо, она с такой силой врезалась в другую пушку, что сорвала ее с канатов, на которые та была привязана.
Почти в тот же миг сорвалась с привязи еще одна пушка.
Пьер, Кармо и Ван Штиллер едва успели отскочить в безопасное место, где столпились их товарищи. Шесть пушек с головокружительной быстротой пронеслись мимо и снесли носовую переборку и нижнюю часть трапа. Затем с новой силой двинулись назад и, налетев на другие пушки, сорвали еще три.
– Мы пропали!.. – воскликнул Пьер Пикардиец. – Через десять минут все двадцать вырвутся на свободу и разнесут фрегат.
Пытаться остановить их теперь было бы безумием. Понадобились бы гранаты, чтобы подорвать пушки, но, к несчастью, они находились в пороховом складе, где уже плескалась вода.
– Неужели ничего нельзя сделать? – рвал на себе волосы Кармо.
– Надо готовиться к тому, что фрегат пойдет ко дну, – ответил Пьер. – Ему настал конец.
– Морган, – сказал Пьер Пикардиец, подходя к капитану, – все кончено.
Хмурые и обескураженные, они вместе поднялись на палубу.
– Значит, пиши пропало?
– Да, пушки не остановить, а борты начинают сдавать.
– Проклятие! – воскликнул Морган, сжимая кулаки.
Он пристально взглянул на испанских пленников, жавшихся к борту.
– Это они! – сказал он угрожающе.
– Повесить бы всех, – предложил Пьер Пикардиец.
– Да, да, повесить! – крикнули семь или восемь моряков, слышавших предложение флибустьера.
– Смерть предателям!
Морган собирался уже отдать суровый приказ, как вдруг сзади послышался мягкий, но в то же время уверенный голос:
– Вы не отдадите такого приказа, капитан Морган. Флибустьеры, сражавшиеся с моим отцом, не должны быть палачами.
Раздвинув моряков, толпившихся возле обоих командиров и тянувшихся уже к веревкам, Иоланда подошла поближе.
– Это вы, сеньорита? – с трепетом промолвил Морган.
– Я пришла вовремя, чтобы помешать ненужной жестокости.
– Они перерезали канаты у пушек, и по их милости мы скоро пойдем ко дну, сеньорита, – сказал Пьер Пикардиец.
– Флибустьеры – воины, а не палачи, – отрезала Иоланда. – Какие у вас доказательства, чтобы казнить этих несчастных? Нет, капитан Морган, вы не пойдете на это, по крайней мере пока я с вами. Дочь рыцаря моря, как вы его называете, не может равнодушно взирать на такую жестокость.
– Вы правы, – сказал Морган. – Помощник Черного Корсара никогда не позволит сеньорите Иоланде присутствовать на подобном зрелище.
– Спасибо, капитан, – ответила девушка. – Флибустьеры горды и отважны, но и великодушны.
Никто не посмел возразить: так велико было влияние этого нежного создания на грубых морских волков.
– Сеньор Морган, – сказала девушка, – значит, корабль идет ко дну? Скажите откровенно. Дочь Черного Корсара не должна ничего бояться.
– Думаю, еще немного продержимся, – ответил флибустьер. – Даже если пушки развалят верхнюю батарею, опасность возникнет не сразу. Мы, должно быть, недалеко от островов Нуэва-Эспарта. Однако не скрою, сеньорита, больших надежд нет, и корабль может пойти ко дну, не добравшись до этих островов. Но не бойтесь. У нас здесь достаточно материала, чтобы построить с десяток плотов, и мы займемся этим, как только море слегка успокоится.
