– Я целиком на вас полагаюсь, капитан.
– Вы восхитительны, сеньорита.
– Почему? – с улыбкой спросила девушка.
– Ни одна женщина на вашем месте не вела бы себя так достойно. Чувствуется, что вы дочь Черного Корсара.
15
Нежданная встреча в море
В течение всего дня буря не утихала, терзая несчастный фрегат, а пушки продолжали таранить борта, разнося на куски переборки. Только к вечеру море стало спокойнее и восточный ветер сменился северным.
За истекшие двенадцать часов корабль превратился в простую скорлупку. Он еще держался на поверхности, но набрался воды, проникавшей через пробоины, проделанные пушками, к которым теперь никто не смел подойти. От фальшбортов не осталось и следа, чудом уцелела одна бизань-мачта, но и та ни на что не годилась: никто не посмел бы поднять на ней паруса из боязни, что она тут же рухнет.
– Каюк, – сказал Кармо, огорченно глядя на палубу, усыпанную обломками. – Не ночью, так завтра утром эта галоша пойдет ко дну, если, конечно, мы не сядем на мель.
– А что говорит сеньор Морган? – спросил стоявший рядом дон Рафаэль.
– Говорит, надо строить плоты.
– А когда?
– Сегодня ночью.
– Все еще заливает вода?
– Хлещет как из ведра, – ответил Кармо.
– Называется, спасли дочь Корсара! – съехидничал дон Рафаэль. – Стоило захватывать Маракайбо, чтобы затем бросить ее на волю волн.
– Сказал вам: будем строить плоты и… Ой, черт возьми! Не хватало еще этого!.. Если нас заметят, пиши пропало.
– Что с вами?
Кармо не ответил. Наклонившись вперед, он вглядывался в даль.
– Что вы там углядели? – забеспокоился дон Рафаэль. – Там сплошная темь.
Не говоря ни слова, Кармо кубарем слетел по трапу и бросился на ют, где Морган пытался установить нечто вроде руля, сделанного из обломка мачты, на конце которой, предназначенном для спуска в воду, он укрепил две лопасти, собираясь использовать их в качестве огромного весла.
– Капитан, – взволнованно проговорил флибустьер, – корабль на траверзе.
– В каком месте? – спросил Морган, отходя в сторону.
– Идет с севера. Я только что заметил его огни.
– Тебе не показалось? – спросил командир, бросив беглый взгляд в указанном направлении и ничего не заметив.
– Я еще не ослеп.
– Пошли на марс. Оттуда лучше видно.
Взобравшись по левому шкоту бизань-мачты на первую рею, они действительно заметили на севере два светлых огонька, которые явственно выделялись на темном горизонте.
– Да, это корабль, – сказал Морган. – Стоит носом милях в пяти-шести от нас.
– Сдается мне, что он не движется! – сказал Кармо, внимательно приглядываясь к огонькам.
– Может, это просто кажется, – ответил капитан. – Хотя не очень-то он прыток, несмотря на попутный ветер.
– Может, это кто из наших?
– Гм! Вряд ли бы наши шли с севера – не с Кубы же или Гаити. Это могут быть только испанцы. Поди, плывут в Венесуэлу, Гвайру или Куману.
– Взять бы их на абордаж да оставить эту старую посудину, которая того и гляди пойдет ко дну!
Морган взглянул на Кармо, словно пораженный его смелой идеей.
– А почему бы и нет? – сказал он как бы про себя. – Потихоньку к ним пристанем, рванем на палубу и перерубим всех шашками, пороху-то у нас всего ничего. Разве Железная Рука не поступил так однажды, когда, потерпев крушение, он чуть не отправился к рыбам в гости?
Спустившись на палубу, Морган собрал моряков и поведал им о своем намерении:
– На горизонте – корабль. Думаю, испанский, и скоро мы с ним пересечемся. Что вам больше по душе – идти на этой развалине навстречу смерти, которая не заставит себя долго ждать, или попытать счастья? Нас пока еще шестьдесят, а с такими силами флибустьеры совершали чудеса. Если согласны, я постараюсь привести вас к победе. Кто против – шаг вперед.
Никто не двинулся с места. Наоборот, все вынули кортики, словно готовясь к штурму.
– Все идем? – спросил Морган.
– Все, все, – хором ответили корсары.
– Огни не зажигать и не шуметь, а за успех я ручаюсь, – сказал Морган. – Корабль милях в пяти-шести, попробуем к нему подобраться, у кого есть порох – храните до последнего.
Дело, конечно, предстояло нелегкое и вполне могло кончиться неудачей, но флибустьеры были не из робкого десятка, и в их храбрости заключалась, пожалуй, их сила.
При наличии одной, да и то весьма хлипкой, бизань-мачты корсары решили сначала ее укрепить, чтобы поднять косой парус.
Вскоре это удалось, благо на борту хватало гвоздей и канатов. Затем на носу вместо фок-мачты водрузили кол и натянули на него парус. Руль худо-бедно заработал и на коротком расстоянии вполне мог заменить настоящий.
При отсутствии качки удалось усмирить и пушки, что позволяло бесшумно подойти в темноте к кораблю. В одиннадцать ночи фрегат медленно скользил в направлении двух светлых точек, ясно различимых теперь и с палубы. Казалось, однако, что за час, проведенный корсарами за работой, испанский корабль не сдвинулся с места. Был ли он серьезно поврежден бурей, которая, похоже, обрушилась на все Карибское море, а может, и на Мексиканский залив, или ему недоставало ветра?
Малая подвижность корабля беспокоила корсаров, хотя и помогала подойти к нему, прежде чем он исчезнет из виду.
– Что скажешь, Кармо? – спросил Ван Штиллер задумавшегося товарища.
– Ноги ему, что ль, переломали? Иначе он давно уже был бы здесь.
– Может, руль потерял? Что-то много огней на корме.
– Я это тоже заметил.
– Может, ты и прав, куманек. Скорее всего, зажгли фонари и что-нибудь чинят. Доплыть бы, прежде чем они закончат.
– Мы в каких-нибудь трех-четырех милях, а Морган ведет так, чтобы перерезать им путь. Думаю, уткнемся прямо в нос.
– Прекрасно, – ответил Кармо. – Взберемся по канатам на бушприт и окажемся на корабле, прежде чем испанцы опомнятся от толчка.
– А как с дочкой Корсара?
– Мы не оставим ее в беде, если фрегат пойдет ко дну. Морган меня об этом уже предупредил.
Потрепанная посудина продолжала тем временем медленно и почти без шума двигаться вперед. Переполненная водой, она плыла теперь так низко, что ее нелегко было заметить. Тем более что Морган велел на скорую руку покрасить марс-парус, чтобы замаскировать косой парус на корме.
Корсары приготовились к бою и заняли места, указанные Пьером Пикардийцем. Большинство сосредоточились посреди корабля и были вооружены одними пистолетами и саблями. Человек двадцать с аркебузами
