В первом часу ночи, те немцы, которые ещё бодрствовали, узнали по радио, что их фюрер поставил свою подпись на Пакте четырех держав, определяющий порядок передачи судетской территории Германии. Эвакуация чехов должна была начаться на следующий день и завершится в течение десяти дней. Немецкие войска должны вводиться последовательно в каждую из четырех зон, отмеченных на сопроводительной карте. Обе стороны должны были освободить политзаключенных, а также жители переходящих территорий должны за шесть месяцев решить, каким гражданством они хотели бы обладать. Все эти вопросы должны контролироваться международной комиссией, а четыре главы правительств договорились гарантировать новые границы чехословацкого государства против неспровоцированной агрессии.
Вот так мир в Европе был спасен. Три делегации, находившиеся с визитом, отправились домой в дождь. Когда англичане прибыли домой, над Букингемским дворцом была радуга в небе, а толпы пели и возбуждённо кричали приветствия. Они называли Чемберлена отличным малым, что, безусловно, должно было удивить его друзей. В ответ он сказал толпе, что это был "честный мир" и "мир в наше время". Премьер Даладье рассказывал потом, что он ожидал, что его затопчут, пока он доберётся до дома. Но его тоже приветствовали и ему пели все двадцать километров дороги до Парижа. По приезде его несли на плечах к могиле Неизвестного солдата. Лишь немногие ворчуны и чехи не видели ничего хорошего в этом урегулировании, и Ланни Бэдд знал и тех и других. Когда, позже в тот же день, он прочитал, что помощник госсекретаря США его страны похвалил этот успех, он почувствовал себя забытым человеком.
Действительно трагическое время для проницательных людей и любителей справедливости. Жадные потирали руки, а мясники точили ножи по всему миру. Отказались от всех завоеваний в мировой войне и надсмехались над всеми принципами Вудро Вильсона. Каждый день приносил свежие унижения, и агенту президента нужно было собрать все силы духа, чтобы удержаться от отказа от своей работы, от возвращения к пляжному отдыху в Жуане и больше не мешать миру катиться к чёрту своим путём.
Фюрер вернулся в Берлин, и, конечно, имел триумфальный приём. Ровно через час его войска перешли границу из Верхней Австрии, и вскоре после этого он последовал за ними, сначала в Эгер, а потом в Карлсбад. В то же время Польша выдвинула ультиматум, требуя Тешенский район, о котором в дни мирного договора Ллойд Джордж заявил, что он никогда о нём не слышал. Поляки уже запомнили это, и теперь захватили его. Венгры также начали рвать куски от поверженной туши. Нацисты получили все, что хотели, а "международная комиссия" в Берлине решала все споры нужным образом. Ненавистный президент Бенеш подал в отставку, когда стало очевидно, что он больше ничего хорошего не смог сделать для своей страны. Всё, что осталось от туши, попало в зависимость от нацистов. Пльзень был захвачен в первые дни, а большой завод Шкода стал выпускать военные материалы для следующей кампании Гитлера. Ланни Бэдд мог только слабо улыбнуться, задаваясь вопросом, как это понравилось барону Шнейдеру.
VЖизнь вернулась в Мюнхен, как после ливня в пострадавший от засухи сад. Заиграли оркестры, закружились карусели, заревели американские горки на Терезиенвизе, и все настоящие мюнхенцы смеялись и пели, как в былые времена. Те, кто разрешил сомнениям в их фюрере заползти в их сердца, устыдились и пытались забыть об этом. Он был самый большим в мире чудотворцем, и отныне они будут следовать за ним, без сомнений, в уверенности, что он может делать все, что захочет с остальной частью Европы.
Золтан должен был вернуться в Париж. Но Ланни остался, потому что хотел застать фюрера в непринуждённый обстановке. А Бергхоф был тем местом. Рано или поздно он всегда возвращался, как правило, неожиданно и без предварительного уведомления. А пока Ланни занялся картинным бизнесом, делая деньги среди богатых и заводя друзей среди всех классов.
Среди тех, кого он встретил в Бергхофе, был Адольф Вагнер, гауляйтер Баварии, и один из старейших приятелей Ади. Они вместе с ним участвовали в пивном путче, и он помогал ему в Ночь длинных ножей. Он был громадным мужчиной и имел еще более громкий голос, чем Ади. Он успешно пытался имитировать голос своего хозяина и был официально известен как "Голос фюрера". Он зачитывал речи для Ади во многих случаях, среди которых были всегда открытия Parteitag. У него с войны была деревянная нога, но ему удавалось удерживать своё громадное тело на ней. "Большой Адольф" был политическим боссом того рода, к которым привыкли города в Америке, но ему не мог помешать никакой закон. Когда шел дождь в Мюнхене, а это бывало часто, у него болели культи, и он посылал католических священников в Дахау. Когда, напротив, светило солнце, он заполнял мюнхенцами огромный Дом художников, который спроектировали и построили Большой и Малый Адольфы. От него его друзья могли бы получить все, что хотели.
Художественные вкусы баварского гауляйтера отличались от вкусов Ланни Бэдда, но Ланни хранил этот факт в секрете. Буйный главарь гангстеров гордился своей любовью к культуре и назначил себя государственным министром образования, культуры и внутренних дел. Он покровительствовал всем искусствам и все художникам, особенно тем, кто был молод и красив. Тот, кто был гостем этого фюрера, не жаловался, так что у Ланни были ключи от города. Он не посещал вечеринки с пивом, ссылаясь на отсутствие потенциала. Но сейчас, когда вся Германия праздновала, он не мог не принять приглашения на прогулку на плотах по реке Изар, уникального рода экскурсию.
С ледников высоких Альп сходили чистые холодные воды, по ним сплавляли бревна из тщательно охраняемых государственных лесов. Когда поток был достаточно велик, бревна связывали между собой цепями, и они образовывали плот. Когда политический босс хотел развлечь своих друзей, то он приказывал настелить доски на такой плот, прицепить специальный вагон к поезду и компанией отправлялся на ночь в Бад-Тёльц, где их приветствовал на вокзале духовой оркестр, а арийские крестьянские девушки танцевали с ними. После завтрака с сосисками, запив его местным пивом, они шли к плоту, на котором установлены удобные пароходные кресла, а также корзины с бутербродами leberwurst и Schweizerkäse и конечно бочонок пива.
Плот выгонялся шестами в поток и проходил под мостами, заполненными ликующими толпами. Не было никаких проблем, чтобы заставить людей ликовать в Германии в октябре 1938
