Фельдмаршал Геринг построил себе шале в Оберзальцберге. Его плохой вкус позволил ему построить шале выше поместья своего фюрера. В это место он удалился для излечения от бронхита и опухших ног. Теперь он выздоровел и стрелял свиней в своём лесу. Он пригласил Ланни в гости, и Ланни с радостью согласился, но предпочел наблюдать кабанов с расстояния. Из-за этого в общественном мнении он не упал, потому что это развлечение считалось опасным, и Der Dicke был доволен показать свое мастерство и покрасоваться перед более слабыми мужчинами. Охотились на лошадях, и два егеря с винтовками ехали сразу позади готовые на всякий случай. Но ничего не случилось, а три больших мохнатых кабана были поражены в сердце метким выстрелом толстяка.
После ужина они сидели перед пылающим огнем, а охотничьи трофеи были настолько огромны, что для них пришлось вызывать тележку на резиновом ходу. Они говорили о состоянии мира, и маршал был горд примером искусства своего фюрера управлять государством, как он был горд своими собственными результатами охоты на свиней. "Был ли такой человек с начала мира?" — спросил он, и Ланни не пытался возражать. Он отложил восхищение к случаю, когда расскажет то, что он знал о рисках. Всё весело на волоске, ибо британские государственные мужи были почти сломаны давлением общественной оппозиции. Все это позволило Ланни сказать: "Я провёл несколько минут с Седди Уикторпом в Регина Паласт, как раз перед его уходом на переговоры. Это был сильно озабоченный англичанин, glauben Sie mir". Это было сленговым выражением у американцев, но как ни странно, у немцев такого выражения не было.
"Скажу вам откровенно, что я очень мало спал в течение нескольких ночей", — признался Der Dicke. — "С фюрером трудно иметь дело в такое время, у него привычка звонить по телефону, когда он не может спать".
"Что он собирается делать дальше?" — спросил посетитель.
— Weiss Gott! Я сомневаюсь, знает ли он сам.
Какой вопрос, таков и ответ, и умелый шпион быстро перейдёт к другой теме, с тем, чтобы вопрос показался случайным. Он сказал: "Газетчики приставали ко мне, и я заперся в моем гостиничном номере на все время переговоров. Я прочитал книгу об охоте на американском юго-западе, и там была одна история, которая, кажется, похожа на то, что происходит сейчас. Это было в округе Рио Нуэсес штата Техас. Человек обнаружил место, где устраивались на ночлег дикие индюки, и он пошел туда как раз на закате солнца, чтобы добыть их. Он привязал свою лошадь к дереву на некотором расстоянии и подкрался к тому месту и стал ждать. Когда взошла луна, он застрелил шесть индюков. Он связал индюков вместе и водрузил их себе на спину и понёс их через густой кустарник. Но прежде чем он удалился не очень далеко, он обнаружил, что за ним следят горный лев".
"В Техасе есть львы?" — спросил Геринг.
— Это пантера или кугуар, у него много имен. В Южной Америке пума.
— Я понял.
— У этого горного льва самый страшный рык, и человек понял, что находится в серьезной опасности, от его карабина не было никакой пользы при внезапном нападении из темноты. Существо чуяло кровь этих индюков, что означало, что оно не позволит им уйти от себя. Так что человек остановился и отрезал одного индюка и оставил его лежать на дороге. Этого хватило на некоторое время. Но затем человек обнаружил, что лев снова нагоняет его, так что он оставил другого индюка. Так продолжалось, и каждый раз, когда человек оставлял индюка, он был в безопасности на какое-то время. Потом, чтобы спасти свою жизнь, ему пришлось бросать и дальше. Наконец, он бросил своего последнего индюка. Но тогда по счастливой случайности он достиг своей лошади, вскочил на неё и, как говорят в этой стране, 'был таков'. История продолжилась, когда он вернулся домой, то рассказал своей жене о приключении, и она увидела, что он вдруг начал дрожать, она спросила: 'Почему ты дрожишь теперь, когда ты в безопасности?' Он ответил: 'Мне как раз пришло в голову, предположим, что я настрелял только пять индеек, что бы тогда случилось?'
Der Dicke ухватил смысл этой истории, прежде чем она была наполовину рассказана. В конце концов, он расхохотался так, что более громкого хохота посетитель никогда не слышал из этого широкого горла. "Wunderbar!" — воскликнул он. — "Herrlich!" Затем он добавил: "Женщина должна была ответить".
Конечно, Ланни должен был спросить: "И каков был ответ?"
— Она должна была сказать ему: 'Если бы ты вообще не настрелял бы никаких индюков, то лев никогда побеспокоил тебя.
И тогда настала очередь Ланни посмеиваться, и пара веселилась над тяжелым положением премьер-министр Великобритании, чьим карабином был черный зонтик и его индюками были названы Абиссиния, Испания, Австрия, Чехословакия и Польша, и, кто мог бы подсказать о номере шесть?
"Возможно, это будет называться Турцией[94]", — предложил сын владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт.
VIIЛанни думал, что хорошо знает нацистов и не ожидал никаких сюрпризов. Но Геринг ему его преподнёс. Подняв своё тяжёлое тело с переполненного кресла, он подошел к ближайшему шкафу и достал грампластинку. "Вот это ответит на все ваши вопросы", — сказал он и начал её проигрывание. Затем он вернулся на свое место, а Ланни услышал голоса, обсуждавшие отношение британского правительства к Красным и к "их так называемой Советской Социалистической Республике". Это был английский голос, изысканный, неторопливый, с оксфордским акцентом. Было сказано два или три предложения, а затем остановка, а другой голос стал переводить эти предложения на немецкий язык. Английский голос продолжил, заявив, что британское правительство не будет иметь никаких возражений против действий, которые немецкое правительство может предпринять на востоке. При условии, что немецкое правительство придёт к удовлетворительному соглашению с поляками. Британское правительство твердо убеждено в том, что коммунизм является большой угрозой, и будет склонно рассматривать распространение его влияния очень опасным для европейской цивилизации.
В этой точке зрения не было ничего нового. Ланни слышал её много десятков раз от Седди и Джеральда и их гостей, а также от других высокопоставленных дам и господ в Блюграсе и в Кливдене. Голос, к которому он теперь прослушивался, говорил с медленной точностью, очевидно, на каком-то официальном мероприятии. Это был смутно
