Ганси аккомпанировала его жена, которая была внучкой пуритан, и, таким образом, большую часть её нравственного существа была получена из этих древних еврейских писаний. Что касается Ланни, то он прожил большую часть своей жизни на Юге Франции. Он любил смеяться, петь и танцевать, и ему трудно было сетовать и терзать свою душу. Но он посвятил себя евреям, разрешив брак своей единокровной сестры, помогая тем самым принести в мир полуеврейского ребенка. Он подружился с братом Ганси Фредди Робином, а при попытках спасти Фредди попал в нацистское подземелье и видел там пожилого еврея забитого почти до смерти. Так Ланни в душе был привязан к этой несчастной нации. Он должен был слушать их музыку и разделять их муки, стоять у их Стены Плача и подниматься на вершину их Голгофы.
XIIСуществовали еще страны в мире, где евреев не пытали и не унижали. Где они были гражданами и свободными мужчинами и женщинами. Одной из них была Америка, а другой Советский Союз, который Ганси и Бесс посетили несколько раз. Всякий раз, когда они играли для рабочих, они делали это часто, пара всегда в конце играла Интернационал. Всегда аудитория вставала и разражалась приветствиями. Даже те, кто не были коммунистами, ибо, независимо от их убеждений, они знали, что этот гимн означал борьбу против угнетателей. Эти нью-йоркские евреи хотели воевать с гитлеризмом любым и всяким оружием, до которого они могли дотянуться.
После того, как Ганси обменялся рукопожатиями с одной или двумя сотнями рабочих, трое пошли к своей машине, и Ланни привёз их на запад к причалу, где большой пароход ждал своих пассажиров. У них был час или около того для заключительного разговора. Прозвучал громкий свисток, и два музыканта сошли на пристань и наблюдали за пароходом, буксируемым по реке. Большая гавань, и, на полпути из неё, высилась статуя Свободы с ее пылающим факелом. Ланни впервые увидел ее в разгар Первой мировой войны, и она радушно принимала его на земле его отцов. Позже покидая Нью-Йорк во время паники на Уолл-стрите, он подумал, что она пьяна. Теперь она изменилась, но была печальна, потому что на нее мало кто смотрел, а думали о ней ещё меньше. Ей может быть хотелось отослать сообщение обратно на родину во Францию, которая столкнулась с темным и неопределенным будущим. Ее факел колыхался в клочьях тумана, и это могло бы быть сигналом.
Но Ланни Бэдда не было на палубе, чтобы увидеть этот сигнал. Он заперся в своей каюте, выстукивая на своей маленькой портативной машинке сообщение по информации, которую получил от Йоханнеса Робина. Сообщение будет запечатано и с пометкой "№ 103", будет отослано на маленькой лодке, которая увезёт лоцмана на берег.
Глава третья
Надежда на князей[7]
IИрма Барнс, прежде миссис Ланни Бэдд, а теперь графиня Уикторп, наконец-то нашла способ потратить настоящие деньги. Она была ограничена в течение многих лет, потому что Ланни не думал о расходах, а предпочитал жить на маленькой старой вилле на берегу Средиземного моря. В настоящее время Ирма занималась модернизацией одного из самых известных английских замков, тех которые относились к временам Тюдоров. Она убрала почти всё, кроме стен и полов, и установила там все удобства, которые могла придумать, или которые мог предложить энергичный молодой архитектор, которого она нашла в ночном клубе в Нью-Йорке. Замок Уикторп должен был продемонстрировать английским высшим классам, чего им не хватало все эти годы. Она ходила каждый день наблюдать за работой и воображала себе роскошные развлечения, которые она собиралась устроить, когда замок будет готов. Тем временем семья жила в коттедже Уикторп, примыкающем к замку. Она арендовала его несколько лет назад и жила там с Ланни. Удобное расположение, поскольку оно позволило ей познакомиться со своим вторым мужем, прежде чем порвать с ее первым.
Ирма венчала свою карьеру, войдя в английскую аристократию. Все показывали ей свою почтительность, слуги обратился к ней как "моя леди", и все это было восхитительно. Она собиралась принести наследника графства. По крайней мере, у нее было пятьдесят процентов шанса сделать это, и она молилась за удачу. В то же время у нее был ее портрет, написанный Джеральдом Брокхерстом, художником, хорошо зарекомендовавшим себя и соответствующим образом оплачивавшийся. Каждое утро один час она сидела, позируя ему. Не будучи болтливой, она сидела, по большей части молча, рассматривая, нужно ли оставить оружейную замка в его нынешнем мрачном состоянии, или отделать её батиком или чем-либо более веселым.
Дочь Парамаунта Барнса была счастлива. Она несла ответственность за огромное состояние, упавшее на ее плечи в детстве. И теперь, наконец, она чувствовала, что она правильно использует его. Ее муж занимал важный пост в министерстве иностранных дел, он был профессиональным чиновником, несмотря на своё графство, что было из ряда вон выходящим случаем. Он упорно трудился и серьезно относился к своим обязанностям защитить будущее Британской империи в необычно трудные времена. Его жена поможет ему своим великолепием, но в то же время с чувством собственного достоинства. Она поможет его усилению его влияния, а также получить повышение. Седди не мог стать премьер-министром, но он мог бы стать вице-королем Индии. Мэри Лейтер сделала это, так почему не Ирма Барнс? В любом случае она будет способствовать сохранению древней благородной традиции и держать под контролем силы недовольства, которые подрывали собственность и религию в Англии, как и везде. Ирма было всего двадцать семь лет, но она прожила очень много, так что она считала. Она подошла близко к тем сатанинским силам и была потрясена до глубины ее безмятежного существа. Она ненавидела их и знала, что собиралась посвятить своё влияние, социальное, политическое, а также финансовое для борьбы с ними.
IIВ разгар этих трудов и планирования пришла радиограмма от её бывшего мужа с борта судна. "Прибываю послезавтра Могу ли увидеть
